Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий - [13]

Все происходит быстро. Метнувшиеся тени, развивающиеся перья, блеснувшая на солнце сталь. Лэйс отбился от одного нападавшего, от другого, ударил третьего. Но силы были слишком неравны, и исход поединка был предопределен. Его смяли, стиснули, и ему удалось снова вырваться, и на мгновение он оказался свободен, но сзади была река и до мустанга было не добраться, и бежать было некуда. Он отступил на шаг назад, к самому краю оказавшегося за спиной обрыва, и спокойно вскинул голову.

…Зеленая, зеленая трава казалась нестерпимо яркой в свете солнца и была зеленее, чем всегда. Все было предрешено. Это было невозможно. Но эта жестокая тоска, плеснувшая в душу, свидетельствовала сама за себя. Его кровь прольется сейчас на эту бизонову траву, и пустой чубарый мустанг уйдет в прерию, и все двинется дальше своею чередою… Но он сам, он, которому так жалко было сейчас этой зеленой травы и этого земного пути, примет ли Господь его душу? Если праведник едва спасается, то что тогда он? «По велицей милости Твоей…», – лишь только и успел он вспомнить, произнести где-то в своем сердце. И словно остановилось время в сиянии на солнце занесенной стали.

Но один из индейцев останавливает руку своего товарища.

V

Текамсех Крепкая Пантера сам не знал, как он успел вспомнить, понять, кто перед ним, и остановить роковой нож. Потому что он сам до последнего мгновения видел перед собой лишь врага, но когда светлоголовый капитан отступил на край откоса и спокойно вскинул голову, в его памяти вдруг всплыла давняя картинка из детства.

Ему двенадцать зим и весен, и он возвращается в родной поселок из вылазки по чаще, неожиданно его внимание привлекает шум где-то на окраине стойбища, и он спешит уже на него. Ватага его младших товарищей обступила невесть как оказавшегося здесь чужого американского мальчугана. В короткой потасовке тот чудом вырывается из цепких и безжалостных рук Сколкза, самого сильного и беспощадного из собравшихся вокруг него враждебных ровесников, но бежать некуда, спереди враги и за спиной река. Светлоголовый малыш отступает назад и вскидывает голову, и спокойно смотрит перед собой. И лишь его серо-голубые глаза наполняет безмолвная щемящая боль…

Текамсех расталкивает младших друзей и обхватывает яростного Сколкза. Сколкз подчиняется ему, как старшему, но остается непримирим.

– Это Маленький Белый Волк, и его надо убить. Потому что когда он вырастет, он придет убивать нас.

– В мирное время никого нельзя убивать без суда и совета старейшин, – напоминает ему Текамсех. – И потом, ты сам сказал, что он всего лишь Маленький Белый Волк, не вздумай его больше трогать, если хочешь стать великим вождем. Великие воины никогда не трогают и не обижают детей и женщин.

Сколкз отходит в сторону. Он конечно же вырастет и уже не будет тем непосредственным ребенком, готовым мгновенно и лишь по своему собственному разумению вершить правосудие прерий, но именно по отношению к Натаниэлю он так и останется всегда при своем мнении и в своей ярости и непримиримости к нему.

Текамсех между тем остается со светлоголовым малышом один на один.

– Как ты сюда попал? – замечает он.

– Я шел с соседнего ранчо к себе домой и отклонился от дороги, – отозвался тот. – Спасибо тебе, – добавил он с детской и горячей непосредственностью. – Ты меня спас.

– Всякий поступил бы также на моем месте, – заметил Текамсех. – И сам Сколкз защитил бы тебя тоже, если бы был старше, но он пока тоже всего лишь ребенок и многого не понимает.

– Наверное, – согласился тот.

Его взгляд случайно упал на колчан со стрелами и лук Текамсеха.

– Хочешь, я научу тебя стрелять из него? – неожиданно для самого себя вдруг предложил индеец.

– Конечно, – обрадовался тот, и только сейчас казавшиеся совсем серыми, теперь эти глаза были полны сияния голубого неба.

Так они и стали друзьями.

– И как же тебя зовут среди вас, мой бледнолицый брат, Маленький Сын Волка? – спросил тогда у него Текамсех. – Я вот Текамсех, Крепкая Пантера.

– А я всего лишь Натаниэль Лэйс, – с улыбкой ответил ему его новый младший друг.

VI

Когда-то потом они даже станут между собою по одному из давних обычаев дакотов все равно что кровными братьями, скрепив свою дружбу свидетельством своей же собственной крови. На одном из пальцев левой руки останется еле приметная тонкая полоска шрама от ножа, и Текамсех знал, что у стоявшего сейчас перед ним светлоголового капитана тоже оставалась такая же…

– Подожди, Сколкз, – объяснил он другу. – Это Натаниэль Лэйс, Шон Маинганс, как его звали у нас, Маленький Сын Волка…

Тот посмотрел на них обоих. Конечно, и как он только не узнал того сразу. Эти серо-голубые глаза со своим спокойным светом в них не оставляли ни капли сомнения. Ясная и понятная горечь обреченности лишь еще больше сейчас оттеняла спокойствие и сдержанность этого взгляда.

– Я ведь все-таки оказался прав, Текамсех. Маленький Сын Волка вырос, стал крепким и опасным и вернулся в прерии убивать нас, – заметил он. – И ты снова заступился за него, Текамсех Крепкая Пантера. Но на этот раз твоя доброта уже не спасет его, – непреклонно прозвучал его голос.