Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий - [12]

А пока была первая зима в новом форте. Снег. Великолепные снеговые просторы. Короткие дни, декабрьский сумрак и этот снег, пронизывающий холод и мерзлый лед. Серые стены и черные деревья. Уныние и беспросветность зимней снеговой пустыни. Но для нового капитана из Виргинии все было просто. Зима – так зима, лето – так лето, стужа – так стужа и жара – так жара. Утренние лучи солнца ложились по снегу и сквозь еловые ветви. И снова и снова в стойкости и в свете Святого Евангелия преломлялось всё это в серо-голубых глазах…

«Постигнет ли тебя печаль, смотри, чтобы чрезмерное уныние не изменило твоих уст; но говори, как Христос. Ведь и он был в печали о Лазаре и об Иуде. Нападет ли на тебя страх, – старайся опять так говорить, как Он. Ведь и Он был в страхе за тебя, когда устроял твое спасение. Говори и ты: “Впрочем не как Я хочу, но как Ты” (Мф.26:39). Плачешь ли ты, – плачь умеренно, как и Он. Терпишь ли клевету и скорбь, – принимай все это подобно Христу. Ведь и Он был оклеветан, и Он скорбел и говорил: “Душа Моя скорбит смертельно” (Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. Мф.26:38). И во всем вообще Христос показал тебе пример, чтобы ты соблюдал ту же умеренность и не нарушал данных тебе правил». Так говорил Иоанн Златоуст[29].

«Четыре же Евангелия Господь дал нам, может быть, потому, что на основании их мы научаемся четырем главным добродетелям – мужеству, мудрости, справедливости и целомудрию. Мужеству, когда Господь говорит: “Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить” (Матф.10,28); мудрости, когда говорит: “Будьте мудры, как змии” (Матф.10,16); справедливости, когда учит: “И как хотите, чтобы с вами поступали люди. так и вы поступайте с ними” (Лук.6,31); целомудрию, когда говорит: “Кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем” (Матф.5,28)»[30].

«Кроме того, четыре Евангелия существуют потому, что они столпы мира. Но так как мир имеет четыре стороны – восток, запад, север и юг, то должно, чтобы и столпов было четыре. Затем, четыре Евангелия существуют и потому, что они содержат и предметы четырех родов, именно: догматы и заповеди, угрозы и обетования»[31].

Святитель Игнатий (Брянчанинов):

«Святой Иоанн Лествичник сказал: “Отцы определили, что псалмопение – оружие, молитва – стена, непорочная слеза – умывальница, а блаженное послушание – исповедничество, без которого никто из страстных не узрит Господа” (Степень 4).

Все духовное преуспеяние заключается в том, чтоб сердце, отрекшись переменчивых, бестолковых законов, – правильнее, – беззакония своей воли, приняло законы Евангелия, всюду подчинялось им. Истинное послушание – в уме и сердце. Там и самоотвержение! Там и нож, о котором повелело Евангелие ученику своему: да продаст ризу свою и купит нож (Лк.22:36). Риза – нежность, удовлетворение приятных чувств сердечных по плоти и крови.

Такое понятие о послушании, самоотвержении, духовном преуспеянии оставляет наружное поведение в полной свободе. Да благословит Бог пребывание твое всюду, где бы ты ни был, когда сохранишь цель богоугождения. Да благословит Бог все входы твои и исходы, если входить и исходить будешь с этою целию! “Господня земля и исполнение ея” (Пс. 23; 1). “На всяком месте владычествия Его” (Пс. 102, 22). “Темже и тщимся, аще входяще, аще отходяще, благоугодни Ему быти” (2Кор. 5, 9). Никакое место в глазах моих не имеет особенной важности; а жизнь ради Бога на всяком месте бесценна».

И в сотый, и в тысячный раз этот спокойный, сдержанный капитан с серо-голубыми глазами погребал в своем сердце всё молчанием, усталость ли, ожесточение или печаль. В сотый и в тысячный раз он искал в нем в ответ благодарение Богу: «Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь…» (Пс.18:1)

IV

«Во всю землю изыде вещание их и в концы вселенныя глаголы их… Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа…»

Снова и снова громадными и близкими звездами усыпано было зимнее небо, и снеговая тишина простиралась во все стороны земли. Но сейчас в прериях стояло лето. И было раннее, великолепное утро, когда Натаниэль Лэйс с очередным заданием выехал из форта. На этот раз капитан отправлялся с запечатанным посланием в соседнюю крепость. Со времени прибытия Лэйса в Миннесоту военных действий пока не происходило и об индейцах в округе ничего не было слышно, и люди часто добирались от форта к форту вот так поодиночке.

Ясное, чистое, прозрачное рассветное небо засияло на востоке розовым светом, и туман поднялся из долины. Утренние росы быстро высохли в лучах взошедшего солнца. Знойный и неподвижный воздух установился над простором прерии, и разноголосый стрекот цикад заполнил раскаленное пространство земли. Путь лежал под палящим синим небом, но это была обычная жизнь для тех, кто обитал в этих краях. Эта зеленая трава, это синее небо и эти великолепные рассветы брали себе в плату цену стойкости и этот тяжелый вкус запекшихся на солнце губ…

Тем временем сбоку от дороги начался перелесок, и Лэйс немного отклонился от пути, съехав в него и решив спуститься на несколько минут к реке. Зеленый полог леса окутал его своей вековой прохладой, тонколистные папоротники раскинулись по обеим сторонам тропинки. Казалось, миром и покоем был напоен сам воздух, всякая травинка, каждый листик. Вот и вода мелькнула между листьями деревьев, вот раздвигаются заросли и он оказывается на обрывистом берегу со спуском к реке, высокая осока чуть колеблется от течения речных струй, и золотистая песчаная коса раскинулась на противоположной стороне. Яркое солнце заливает все, и он спрыгивает со своего мустанга на землю.