— Смотри.
Он показывает рукой на небо и Джамиля — Зохра видит, как почти черное небо вдруг становится прозрачно–фиолетовым, и справа от них всходят жемчужная Венера и рядом огненный Марс, и сверху начинает падать снег.
Снег такой густой, что, пока они успевают пройти перекресток, улица становится совершенно белой.
— Настоящий снег! И прямо на Новруз! Ты представляешь!..
Она поднимает голову и ловит губами падающие снежинки.
— Кто бы мог подумать!?
В небо взмывают петарды. Издалека доносится музыка.
— Мы почти пришли.
— Да. Так не хочется идти домой. Посмотри, как красиво!
Ибишев кивает и, не мигая, смотрит на нее, и сердце его готово разорваться от отчаяния и нежности.
— Спасибо, что проводил! С праздником тебя! И двойняшек поздравь…Ну, хорошо, еще увидимся! Пока!
Но Ибишев знает, что они больше не увидятся. Никогда. И нежность в его сердце превращается в невыносимую боль, в боль, от которой на глаза наворачиваются колючие слезы. Он отворачивается.
— Подожди…у меня тут подарок для тебя…
Джамиля — Зохра с интересом смотрит на него. Ибишев опускает руку в карман пальто и нащупывает холодную ручку отцовской бритвы. И в это самое мгновение небеса над ним с грохотом разверзаются и смертельный голубовато–зеленый свет Ориона заливает его с ног до головы. И, словно насекомое в янтаре, Ибишев видит в остекленевшем воздухе собственное многократное отражение, сжимающее ручку сверкающей бритвы. И торжество его безгранично! Сейчас, сию секунду, последняя из пеннорожденных умрет на этой заснеженной улице, и боги содрогнутся от ужаса, и глупая смешная жизнь Ибишева обретет хоть какой–то смысл! Смертельный свет Ориона, низвергающийся с небес, становится таким ярким, что он почти слепнет в его потоках.
— Ну, где твой подарок?
Ибишев медленно вытаскивает руку из кармана и разжимает пальцы. На ладони светится оранжевый апельсин.
6.
Через десять дней Ибишев умер.
Произошло это рано утром в отдельной палате денизлинской городской больницы.
Никто не знает, что снилось ему в последние дни, о чем он думал и сказал ли что–нибудь перед тем, как умереть. И есть только одна надежда, что смерть он встретил легко, без боли и отвращения, и что там, на вечных лугах, залитых прозрачной водой, кто–нибудь встретит его, и возьмет за руку, и отведет к свету.
В день, когда его хоронили, — опять шел снег.
Вереница людей в темном медленно идет по заснеженной улице. В небе парят черные птицы.
Ибишев, причесанный и умытый, запеленат с ног до головы в тонкий саван.
Удивительно, но когда его привезли из мечети домой, проклятого шрама–червя на лбу не оказалось. Он рассосался сам собой, совершенно бесследно, словно его и не было никогда. И Алия — Валия — две несчастные вдовые птицы — плакали в голос и целовали его лицо. И они тоже хотели бы умереть. Но это не в их воле. Потеряв свою единственную драгоценность, они обречены жить вечно. Им остается только молиться, чтобы время не оказалось замкнутой спиралью Платона и чтобы страдания Ибишева не повторились вновь.
Над городом кружится метель. Снег укутывает дома, набережную, гостиницу, мечеть, доки — он заметает лабиринт, в котором навсегда обречена бродить проклятая душа Оборотня, и свежую могилу Ибишева на старом кладбище.
Денизли погружается в безвременье.
