И вянут розы в зной январский - [30]

В воздухе вдруг разлилось благоухание, а вслед за этим лицо мисс Вейр, обращенное к дверям, вытянулось и побледнело.

– Бог мой, Ванесса, в каком ты виде!

Делия обернулась – и едва не вскрикнула от изумления. Где, когда она видела этот образ? Лилейно-белое платье свободного покроя, какие носили в средневековье; рассыпавшиеся по плечам волосы (верхние пряди она заплела и уложила вокруг головы); в руках – букет из желтых нарциссов.

– Ты с ума сошла, у нас ведь гости! – простонала мисс Вейр.

– Я принесла цветы, – спокойно сказала Ванесса. – Добрый день, мисс Фоссетт.

Хозяйка все еще продолжала причитать, одновременно гневно и жалобно, но Делия не слушала ее. «Как она прекрасна!» – жарко билось в висках. Леди из Шалота – вот кто она! Волосы, платье, и что-то нездешнее во взгляде… И сколько нужно храбрости, чтобы вот так войти в парадную гостиную! Не дрогнув, выдержать упреки; поставить цветы в вазу – и удалиться, тихо, словно призрак, оставив лишь сладковатый аромат. Быть особенным нелегко – это знает каждый, кто хоть раз пытался нарушить установленный порядок. Но Ванесса несла эту необычность с тем же величавым достоинством, с каким держала свою светлую, с венцом из кос, голову на длинной шее. Рядом с ней хотелось стать мужчиной, прекрасным рыцарем, чтобы посвящать ей поэмы и побеждать на турнирах.

– Нет с ней никакого сладу, – уголки дряблого рта страдальчески опустились, голос задрожал; но, к счастью, появилась смешливая молоденькая горничная и позвала их пить чай.

Столик был накрыт на веранде, обращенной в сад. Истончившиеся лучи пробивались сквозь желтую листву, и Делия вдруг поняла, что еще не видела здесь, в Мельбурне, такой яркой осени, какая всегда завораживала ее в ущелье Водопадов. Там сейчас пламенеют деревья, и бежит по озеру рябь, сминая безупречный портрет лесистых скал и хрупкого моста между ними.

– О чем задумались? – обратился к ней хозяин, позвякивая ложечкой в своей чашке.

– Здесь хорошо… осень.

– А мне так не по душе этот холод, – пожаловалась тетушка. – Не могу представить, как вы мерзли у себя на Тасмании… Кстати! Удивительная новость: встретила позавчера у Ламбертов милейшую миссис Хиггс. Её дочь уже год как замужем за очень богатым мануфактурщиком из Хобарта! Ты помнишь Мэри Хиггс, дорогая? Она же училась вместе с тобой. Вот уж повезло так повезло!

– Я плохо ее помню, – сказала Ванесса, на которую новость, казалось, не произвела ни малейшего впечатления. – Она училась на класс старше. Мы пару раз встречались в дискуссионном клубе, но ей там быстро надоело.

– В дискуссионном клубе?

Этот глупый вопрос вырвался у Делии сам собой – до того ее поразила чужеродность серьезного, «мужского» слова в легкомысленной беседе. Выпалив свою реплику, она раскаянно притихла под испытующим взглядом Ванессы, которая будто бы только что ее заметила.

– Ну да, школьный клуб, где обсуждают разные вопросы – к примеру, женское равноправие. Или китайскую угрозу. Что вы думаете о китайской угрозе, мисс Фоссетт?

Льдистые глаза чуть прищурились, и читалось в них спокойное, лишенное сочувствия любопытство.

Какое счастье, что этот вопрос не застал ее врасплох! Отвечать на него Делии еще не приходилось, но мнение на этот счет у нее было – пусть не вполне твердое, но обдуманное не раз.

– Мне кажется, что опасность и в самом деле существует, потому что если китайцы захотят напасть – мы не сможем с ними справиться. Ничто не помешает им высадиться у наших берегов, прорвать оборону – их ведь гораздо больше. А потом они захватят города… Бесполезно прятаться в своих домах или за стенами церквей, осаду не удержать – все равно победа будет на их стороне, а нам ничего не останется, кроме как уехать в Англию…

– Боже правый, вы что, читали «Битву при Мордиаллоке»[18]?

Смех Ванессы стегнул ее, точно кнутом, и она закусила губу от обиды. Что забавного в этой тоненькой книжке с кроваво-красной обложкой, на которой нарисован убитый кавалерист? Разве она плохо написана? Разве Адриан не сидел над ней, не обсуждал потом с друзьями? Конечно, она стащила эту книжку при первой же возможности! Страх сковывал сердце, когда она тайком читала «Битву», вложив ее в середину учебника по французскому. А когда в конце один из героев умирал на руках у своей невесты в день, назначенный для свадьбы, невозможно было удержаться от слез.

– Ты несносна! – воскликнула мисс Вейр, метнув на племянницу сердитый взгляд. – Можешь ты хотя бы за столом не говорить о политике? Меня прямо в дрожь бросает, когда я слышу эти ужасы.

Делия поспешно извинилась, удрученная тем, что невольно расстроила пожилую даму. Остальные же будто не обратили внимания на произошедшее. Долговязый юноша был погружен в себя, его брат старательно прятал улыбку в усах, сама же Ванесса, казалось, уже забыла о своем вопросе. Глаза ее, странно расширенные, устремлены были в пустоту. О чем она думала сейчас, что рисовала в воображении? Волосы, подсвеченные солнцем, золотились тоненьким нимбом над ее головой, и обида растаяла, сделавшись мелкой и нелепой. Она не со зла – пронеслось в голове, и стало легко, как всегда бывает, когда от души прощаешь.