...И вся жизнь - [5]

— Развоевался, — скептически заметила Ирина, — рама могла бы пригодиться, а теперь придется вставлять стекло. Оккупируй эту квартиру. В Москве такую получить трудно.

Мне предстоит надолго обосноваться в Принеманске, возможно, и отдадут эту квартиру. Тогда можно будет привезти из Москвы Тамару.

— Здесь целая библиотека немецкой периодики, — Николай уткнулся в книжный шкаф. — Советую, старик, разобраться. Издания, выпускавшиеся во время оккупации. Редакции может пригодиться, в целях контрпропаганды…

— Рано об этом говорить, квартира не моя, я здесь — не хозяин.

Маленькая точка на карте

1

— Виктор Антонович Урюпин, — пальцы замерли у лакированного козырька фуражки. Несмотря на знойный день, человек, стоявший передо мной, был в суконном морском кителе, застегнутом на все пуговицы.

Спутники Урюпина с нескрываемым любопытством разглядывали меня. О Викторе Антоновиче мне говорили в Москве и Смидович, и Беркутов. Последний показал личное дело Урюпина. Из него можно было узнать, что Виктор Антонович до войны работал в Принеманске, затем, после эвакуации, сотрудничал во флотской газете. Две недели назад, когда бои шли под городом, ЦК послал его готовить базу для редакции. Вместе с ним выехали из Москвы еще несколько сотрудников будущей редакции, отобранных Беркутовым и Смидовичем.

Смидович характеризовал Урюпина более обстоятельно. Они вместе работали в Принеманске. Выпускали русскую газету. В редакции тогда работала и жена Виктора Антоновича, московская журналистка.

— Жили они дружно, — вспоминал редактор, — но перед самой войной она вдруг подала заявление об уходе. Прошел слух, — разводятся. Почему? — пытался выяснить, но до сути не добрался. Началась война. Стало не до этого. Встретил Виктора Антоновича месяца два назад в Москве. Урюпин сильно изменился. Этакий «морской волк». Недавно приходил ко мне домой — разговаривали. Так и не понял — хочет он ехать в Принеманск или продолжать служить в своей морской газете. Спросил о семье — ответил что-то неопределенное. Расспрашивать не стал. Неудобно, все-таки дело личное.

На прощание Смидович посоветовал быть внимательнее к Урюпину. Журналист он толковый, знает край. Что же касается настроения, то все образуется.

И вот старожил Принеманска передо мной. Глаза Виктора Антоновича затуманены:

— Зайдем, редактор, в «Бристоль», позавтракаем, — предложил Урюпин.

— Но вы уже, кажется, успели…

— Не беда, талонов хватит, всех накормлю, — Урюпин выгреб из кармана кителя охапку карточек и продолговатых книжечек с талонами: — Это на еду, а это на напитки. Сегодня и вас отоварим.

— Редактор не здесь будет питаться, а в «Розе», — вмешался в разговор молодой парень с непокорным чубом, который торчал над высоким лбом, словно петушиный гребень.

— Там по десять литров выдают, — не скрывая зависти сказал второй спутник Урюпина, высокий, лысый, с бабьим лицом. — Напитки — основная валюта в этом городе. За пол-литра можно купить…

— Как обстоят дела с типографией, помещением для редакции?

Парень с петушиным гребнем самодовольно ответил:

— Уже опечатали больше десяти квартир.

— Как это опечатали? — не понял я. — О чем вы толкуете, молодой человек?

— Кстати, меня зовут Анатолий Александрович, по фамилии Платов, по возрасту, редактор, я думаю, мы ровесники. Что же касается квартир, то делается это просто, берется веревочка, сургуч, медный пятак, — и все в порядке. Нашел свободную квартиру — опечатал. Кроме чекистов, никто не рискнет сорвать казенную печать.

— Разве нельзя получить ордера на свободные квартиры через горисполком, допустим?

— Не уверен. И без нас им хватает работы.

— Как же вы додумались до сургуча, печати! — Деятельность Платова меня обеспокоила. Работники редакции еще не существующей газеты, решили конкурировать с милицией и ставить сургучные печати на свободных квартирах! Это может кончиться большим скандалом. Речь идет не о школьных забавах. Какое мальчишество!

Пока Платов рассказывал о своих похождениях, Виктор Антонович успел сбегать в буфет и вернуться с бутылкой французского коньяка. На этикетке по диагонали красным было напечатано: «Только для немецких офицеров».

Чокнулись гранеными стаканами — другой посуды в бывшем ресторане, а ныне столовой для актива, — не оказалось. С утра, на голодный желудок, мне никогда не приходилось пить, я боялся опьянеть и поэтому только пригубил коньяк.

— Так не годится, редактор, — настойчиво заявил Виктор Антонович, — за знакомство надо выпить до дна. Пойми, что все мы отныне винтики, шурупчики одной машины. Надо, чтобы не скрипели.

— Винтики, шурупчики! — передразнил я. — Не надо с утра пить.

— Слушаюсь, адмирал, — навалился на стол Урюпин.

Я поднялся:

— Мне пора. Где я смогу найти вас?

— Найти нас можете всегда или здесь, или в гостинице «Виктория», — ответил Виктор Антонович, — там мы для редакции держим три номера. Кстати, можете взять ключ, для вас припасен номер.

Урюпин передал мне ключ с большой деревянной грушей, на которой была вырезана цифра 16.

2

В приемной первого секретаря обкома сказали, что он с утра был, но потом уехал с председателем облисполкома на станцию. Должен прийти энергопоезд, который даст свет городу. Не всему Принеманску, но во всяком случае, получат электричество те предприятия и учреждения, которым это прежде всего необходимо. Электроэнергия — главная проблема.