И все-таки они существуют - [41]

Незнакомые смущенные лица вызывали неподдельный интерес, но больше всего внимания досталось, конечно, Данилке. А еще — удивления.

Десятилетка в интернате, признающем человека, только если он никак не младше тринадцати казался сенсацией.

Легкий в общении, веселый, неунывающий мальчишка вызывал симпатию, и старшие быстро приняли его в свой коллектив. В особую позу становились лишь немногие, в зависимости от тонкостей своего характера. И одним из этих немногих, так банально предсказуемо, стал Кеша Земский.

Кеша обладал тепловым зрением. Помимо спектра, привычно воспринимаемого человеческим глазом, он различал еще и инфракрасные лучи. Он без труда ориентировался в темноте. Темнота для него, в отличие от остальных, уже не была помехой, не вызывала чувства растерянности и беззащитности.

Очень практичная способность!

Кеша несказанно гордился своим умением, и, появившись в интернате, не упустил возможности похвастаться перед ребятами тем, что зрение у него, как у змеи. И тут же из Земского навсегда превратился в Змейского. Тем более, характеру его больше подходила вновь приобретенная фамилия.

Собственно, Кеша не был совсем уж мерзким типом, но хитростью, коварством, изворотливостью, наглостью, ядовитостью и снисходительным отношением к людям (конечно, не в смертельных дозах) очень уж напоминал того самого змея-искусителя, который изрядно подпортил жизнь роду человеческому.

Во внешности у Кеши тоже было что-то от рептилий: длинный рост, поджарое телосложение, большие, чуть навыкате глаза, редкого золотистого цвета, острый нос и широкий ехидный рот. И вроде бы вполне симпатично и невинно, но только если не принимать во внимание почти никогда не сходящую с тонких губ снисходительную ухмылку и цепкий въедливый взгляд, осязаемый, словно касание, даже когда стоишь к Земскому спиной.

Частенько случалось, что и педагоги машинально произносили Кешину фамилию в видоизмененном варианте. Потом замечали ошибку, смущались, торопливо извинялись и впредь предпочитали обращаться к Кеше исключительно по имени. Чему тот, в некоторой мере, был даже рад. Ведь он получал очередное — пускай и весьма сомнительное — подтверждение своей исключительности.

Впервые увидев в интернатском коридоре Данилку, Кеша воскликнул с величайшим изумлением:

— А это еще что такое? У нас открыли детский сад?

— Не волнуйся, Кеша, еще не открыли! — заботливо успокоила его Влада. — Но как только откроют, обещаю, ты будешь его первым воспитанником!

Змейский усмехнулся, якобы примиряясь с достойным ответом, но не унялся.

— Он действительно всех младше или просто уродился таким недомерком?

— Лучше быть недомерком, чем переростком-идиотом, — не оставшись в долгу, вызывающе возразил Данилка.

Кеша обижался легко, но при этом никогда не впадал в отчаяние, не замолкал униженно, подавленный и смущенный, а продолжал злобно шипеть, успешно применяя на практике старую истину: «Лучшая защита — это нападение».

— Он еще и разговаривать умеет! — с деланным восторгом, словно Данилка был невиданным безгласым зверьком, а не человеком, воскликнул Змейский и презрительно сощурил глаза.

— Да, Кеша! — Влада на мгновенье опередила уже открывшего рот Данилку. — Разговаривать он умеет. А еще умеет считать и писать. А вот у тебя, Виктор Николаевич рассказывал, с этим бо-ольшие проблемы. Поэтому, вместо того, чтобы доставать людей, сходи, перечитай правило про «жи» и «ши» или повтори таблицу умножения!

Наверное, ее высказывание посчитали бы непедагогичным, но позволить Змейскому обижать Данилку она не могла. И Кеша перестал наглеть, хотя и продолжал что-то мстительно бормотать себе под нос. Он независимо удалился, нарочито неторопливо и небрежно.

Как ни странно, Данилка неблагосклонно отнесся к Владиному заступничеству.

— Зачем ты вмешалась? — праведно возмутился он. — Я бы и сам справился!

Влада удивилась его недовольству.

— Вообще-то, я — воспитатель. И это входит в мои обязанности: вмешиваться, когда между учениками возникает конфликт. Особенно, если он угрожает перерасти в драку. Ты не из тех, кто спускает оскорбления. Да и Кешу не остановит то, что вы в разных весовых категориях.

— И тебе нравится? — сумрачно поинтересовался Данилка.

— Что? — не поняла Влада.

— Твоя работа, — насмешливо пояснил мальчик. — Вмешиваться, запрещать, обрывать на полуслове.

Интерпретация Данилки прозвучала ужасно, но Влада не смутилась, ответила вопросом:

— А было бы лучше, если бы вы подрались?

— Да! — не задумавшись ни на миг, отрезал Данилка. — Зато он больше бы не полез.

Но Влада предполагала и другой вариант.

— Или ты бы стал его избегать.

Она предпочла более мягкую формулировку, хотя на самом деле ее слова должны были звучать так: «Ты бы стал от него прятаться, боясь в очередной раз получить удар словом или кулаком». Но Данилка ее прекрасно понял и обиделся за то, что она не верила в его возможности.

Он с вызовом заглянул ей прямо в глаза:

— Ты считаешь меня слабаком?

— Нет, конечно! — поторопилась оправдаться Влада. — Но ты младше, меньше ростом… — Внезапно перед ее мысленным взором предстал пятнадцатилетний мальчишка, бесстрашно шагнувший навстречу громадному жуткому великану, и она, прервав поток сбивчивых, натянутых аргументов, твердо произнесла: — Я считаю, что мелкая перепалка не стоит серьезной драки! — Затем чуть заметно улыбнулась с доброй иронией. — Сила и отвага пригодятся нам для более достойных дел!