И всё, что будет после… - [43]

Жора сделал попытку посмотреть в окно, но там была темнота.

– Столбы не подведены. Можете выбежать посмотреть. Что дальше?

– Но как же… он здесь работал? У Константика ведь он … тоже…?

– Работал, молодой человек. Что дальше?

– Да, но… ведь людям же он как-нибудь объяснял?

Пепка придвинулся совсем вплотную:

– Каким людям?

– Ну, участковому, тётушке…

– Допустим… объяснял…. На японских батарейках телевизор работает. Что дальше?

Жора с надеждой посмотрел на Борисовича.

– И старика не волнуйте, – Пепка по-прежнему глядел в упор рыжим и зелёным глазом и вдруг зашептал быстрой скороговоркой. – Свыкся он уже. Обвык. Думаете, легко ему было такое перенести? Всё ж-таки – учитель физики. А пришлось. Константик просто сказал: «Знать этого вам не нужно. Лучше всего не знать, Дмитрий Борисович…» И лагерный человек поверил. Тёртый кулак!

«Калач…» – машинально поправил следователь.

– Знает: лишняя информация – всегда опасна. Недаром восемнадцать лет на Колыме…

– А вы? – обратился между тем главный иностранец к сидевшему под образами учителю, указывая на пустой табурет в противоположном торце стола рядом с цыганкой – единственное место, откуда ещё удобно было смотреть телевизор. – Сюда, пожалуйста, чтоб видно было!

– Сами смотрите! – отмахнулся Борисович, оставшись на своём месте и даже принципиально повернувшись спиной к экрану. – Я его не гляжу…

– Ну, тогда ты садись, Чесь! – распорядился иностранец. – Комментировать нам будешь!

Но устроились по-другому. И Пепка оказался на табуретке между цыганкой и старым учителем, который всё-таки пересел со своего конца стола поближе ко всем. Жору тоже переместили к стене на лавку, рядом с Борисовичем, чтобы не заслонял цыганке экран. Он оказался один спиной к окошку. Хозяин сел во главе стола на место учителя под иконой.

Жора оглядел яблоки рядом с зелёным луком, втянул воздух носом. Особо дразнили копчёности – аппетитный окорок и охотничьи колбаски, пропахшие можжевельником.

– Ай-ай-ай… – восхищалась цыганка обилием застольных явств. – А колбаса кооперативная?

– Варёная – по два десять, из магазина, в Вильнюсе лежит свободно. А за копчёную восемь рублей платили.

– Краковская? – Цыганка недоверчиво поцокала языком. – Як у Паставах! Нешта хуже у Литве зрабилась…

Жора проглотил слюну, так аппетитно запахло чесноком от колбасы. Он не согласен был, что в Литве стало хуже, и наивно спросил:

– Почему это там всё есть, а у нас – пусто?

– Подлая политика колонизаторов! – Оскалился Пепка и скорчил одну из своих клоунских рож. «Филетовый» пояснил:

– Вы же «братья»! Москва опасается так уж всё отбирать у прибалтов – запад рядом, вдруг с голоду забузят? А вы…

– Не пикните!

– Братья-славяне.

– Ага! Вы же – бра-а-тья! – передразнил Пепка. – Хотя, ну какие они там братья, шеф? «Белорусы», как вас обозвали теперь, то есть поляки да литвины – бывшие балты. Индоевропейский народ. Положим, с примесью восточных славян. А за Смоленском – кто? Там только финны да татары всегда жили! Татаро-угорский народ!

– Везде в мире антропологи это знают.

– Но надо ж было так в головы-то вложить? Чтобы в «братьев» поверили!? Вот она, советская пропаганда!

– Довольно, Чесь! Лучше займись продуктами.

Пепка пожал плечами и извлёк из сумки ещё одну палку колбасы, потом – что-то длинное жёлтое в целлофане и превосходную ветчину.

– Палендвица – кооперативная. Зато сосиски – пальчики оближешь, что ни есть самые государсвенные: по госцене, два с полтиной за килограмм.

– И сочные – как когда-то в детстве.

– Ага!

– Где мы их отхватили, Чесь?

– В Таллиннском гастрономе. Навалом, никто не берёт. Говорят, и сухую колбасу выбрасывают…

– Дык там жа алимпияда! Горад, кажуть, итальянскай краскай пакрасили.

– Верно, тётушка! Шик-блеск, красота.

– Город – словно с иголочки, весь как новенький, – согласился шеф.

– Пусичка! Так бы и съел! – прищёлкнул пальцами и чмокнул губами Пепка. – Ну прямо, как этот клинковый сырок из Каунаса!

Ворона, вспорхнувшая откуда-то с печки, села на плечо цыганки.

– И ты хочешь? – засмеялась та, отломив кусочек маленького высушенного сырка. – На! – поднесла ладонь вороне. – Сыр яки добрый! – попробовала сама. – И мы калисти таки рабили…

– Ни в коем случае! – в ужасе остановил Пепка старухину руку. – Он солёный и не по вашим зубам! Вам лично этот рекомендую. – Ловкие руки Пепки резали толстыми мягкими ломтями жёлтую сырную массу, завёрнутую в целлофан в форме рулета. Запах свежего сыра разбудил в Жоре аппетит. – Сметанный колбасный…

– Ёсть и у нас таки… – разочарованно отказалась цыганка. – Дякуй…

– А вы попробуйте! Не такой! Этот же во рту тает…

– Правда, смачны… – пожевала она. – Умеют…

– Откуда, Чесь?

– Из Паневежиса. Магазин «Сыры» на площади, возле театра. А какой же там вид спорта?.. Не помню… Да там, вроде…

– Правильно: никакого! В Литве, Чесь, молочные продукты всегда хорошие!

– Продукты-то в Литве хорошие, а вот писателей хороших нет, – заметил учитель. – Мне так Антонович говорил. Он большой любитель чтения. Всегда со своими книжками сюда приезжает… Так у литовцев один только Григорий Канович и есть – замечательный современный автор. Я его читал… Прямо Шолом Алейхем!