И век и миг... - [2]

«В долг даю — оставишь детям,

Будут внуки — им оставишь.

Не сплошай, смотри, товарищ».

РОДНОЙ ЯЗЫК

От неба над страной

И до тетрадки школьной

Он весь берестяной.

И великоглагольный.

Смысл без него немой.

И безымянны вещи…

Он с детства твой и мой

И всенародно вещий.

«Язык наш — разумник: любые узлы…»

Язык наш — разумник: любые узлы

Развяжет умно и толково изложит.

Вот гений при случае может быть злым,

А разум при случае злым быть не может.

Таков он по складу, по смыслу таков.

Не зря ж он в почёте у всех языков.

«С детства один у них сад-огород…»

С детства один у них сад-огород,

Разница только в простом распорядке:

Мысль без оглядки — вперёд и вперёд,

Разум — вперёд, но с учётом оглядки.

Дерзость приветствую, скорость люблю…

Тормоз, он тоже товарищ рулю.

«То, что доступно сердцу и уму…»

То, что доступно сердцу и уму,

Всё от Него и всё Ему, Ему,

Всевышнему. И звон колоколов,

И горький смысл исповедальных слов…

И лишь один вопрос от простоты:

А почему мы с Господом на ты?

И где ответ? Ответа нет пока.

Он где-то там, в глубинах языка.

«„В начале было Слово“. Было, да…»

«В начале было Слово». Было, да!

Оно сильней и мимики, и жеста,

Насущное, как хлеб и как вода,

И яркое, как тот петух с насеста.

Люблю слова, в которых смысл и вес,

В которых чисто, но отнюдь не голо.

Я сам словесник, но боюсь словес.

Да здравствует пришествие глагола.

«Всему свой ход, всему своя молва…»

Всему свой ход, всему своя молва,

Всему свой слог в словесном обиходе.

Да, ты права: я не ищу слова,

Уж если что, они меня находят.

Уж если что, они одним рывком

Срывают с нерва заспанную полночь

И в чём душа по снегу босиком

За слогом слог бегут весне на помощь,

За слогом слог, как благодатный ток.

И день рожденья празднует цветок.

«Всего себя безумно возлюбя…»

Всего себя безумно возлюбя,

Учти, цветок цветёт не для себя,

Не для себя красуется, живёт,

А как весна — пчелу к себе зовёт:

Сюда, сюда, любимая, сюда!

И погружаясь в глубину плода,

Весной опять встречает нас с куста.

Да воцарится в мире красота.

КРАСОТА

Взгляд весёлый, облик юный,

Губ доверчивых уют,

Ноги — звончатые струны —

Не проходят, а поют.

Всё в ней в радость, всё в ней в помощь,

Всё в ней — ласка и привет.

Вся таинственна, как полночь,

Лучезарна, как рассвет.

«Пустыня — вроссыпь, слитно — монолит…»

Пустыня — вроссыпь, слитно — монолит.

Им радоваться сердце не велит.

Вот почве — да. Какой-то там вершок,

А из него — упрямый корешок

С цветком в руке — уж так заведено —

А там, глядишь, — янтарное вино,

А там, глядишь, — румяный каравай:

Ставь всё на стол и угощай давай.

Вот это — да. Вот это — монолит.

Простой народ и никаких элит.

«Народ. А кто такой народ…»

Народ. А кто такой народ?

Волна к волне из рода в род,

Из поколенья в поколенье

Нерасторжимое волненье

Везде: в Москве и на селе,

Он — и мужик навеселе,

Он — и артист в Белоколонном

В одном-единственном числе

И в многолюдно-миллионном.

Народ — и звёзды, и кресты.

Он поимённо я и ты.

«Уж так сошлось, уж так сложилось в жизни…»

Уж так сошлось, уж так сложилось в жизни, —

Весь наш восторг и слава афоризму.

А поговорке что? А поговорке

Довольно всплеска солнышка в ведёрке

Из глубины живого родника…

Тем и красна хозяйка языка.

МАМИНЫ СЛОВА

Говорила мама «летось», —

К нам в окошко — Наша светлость.

Говорила мама «знамо», —

Куличок из печки прямо,

Краснощёк и духовит:

Ешь скорее — улетит.

Всё, что мама говорила,

Складно всё и сдобно было.

«Добро — к добру — Мне мама говорила…»

— Добро — к добру. — Мне мама говорила

И добрых всех добром благодарила

И, величая всех, всех горячо любила,

Всем находила место у огня.

И лишь себя повеличать забыла

За то, что в муках родила меня.

«Ах, частушка, ах, частушка…»

Ах, частушка, ах, частушка,

Ты нисколько не простушка.

Расступись, углы и стены,

Дайте небо вместо сцены,

Дайте ноченьку без платья

Да любимого в объятья.

Распалю его до края.

Я такая-растакая!

МОЛОДОСТЬ

Безудержно весенняя

В цветах и облаках

Идёт, как потрясение,

На звонких каблуках.

В награду ей соловушка,

А все преграды — прочь!

Бедовая головушка,

Сиреневая ночь.

Идёт сама природа,

Играет на волне…

Приветствуйте, народы,

И радуйтесь весне!

«Поэзия всем возрастам покорна…»

Поэзия всем возрастам покорна:

Блистательная спутница лучу,

Она цветок нам преподносит с корня

И зажигает молнией свечу.

Она — и гимн, и песенка простая.

Она сквозь все железы прорастает.

«А для меня оно не бремя…»

А для меня оно не бремя,

Моё неласковое время,

Моё — с подворья и с крыльца,

Моё — в моих чертах лица,

Моё — в чертах моей страны

И с той и с этой стороны.

Оно — мой крест, мой ратный стяг,

Зарёй восшедший на рейхстаг

И отворивший дверь в зените…

А что не так, уж извините.

«Обнимает, а не ссорит…»

Обнимает, а не ссорит

Юность с древностью седой.

Речка Сороть — это ж сородь,

Сродность берега с водой.

У неё свои заветы.

Даль своя, свои дела:

Вон какого нам поэта

С берегов своих дала.

ДОМ НАД СОРОТЬЮ

Прилетел ли ты, приехал,

Заходи в его уют.

В нём два Пимена, два Века,

В добром здравии живут,

Слово чествуют и шутке

Поиграть дают в усах.

В нём и внучке их, Минутке,

Не стоится на часах.

Сутки складывает в годы,

Поджидает третий Век.

Ба! Да он уже у входа

С шапки стряхивает снег.

ЯЗЫК ПУШКИНА

Его язык — язык волненья:

Волна к волне, к строке строка,