И упало Слово - [29]
Корчак вышел на улицу кипя гневом. Первым его побуждением было дойти до вахты и провозгласить «Слово и дело». Но он сразу сообразил, что трудно себе представить более нелепую картину, чем офицера госбезопасности, апеллирующего к «Слову и делу» перед простым стражником.
Подумав, немного он понял, что торопиться, не разобравшись, не стоило. Очевидно, что масштабы происходящего были такими, и в них было задействовано такое количество сотрудников администрации и школьного персонала, что уж великой тайной это точно не являлось. Похоже это было тайной только от рядовых лагерных работников.
Интересно, а Дабл Ви, а Капитан Кидд об этом знают? Он видел их реакцию на сексуальное притеснение работниц шахты, и эта реакция была негативной и искренней. Он мог бы рассказать об этом Дабл Ви, и он был уверен, что тот отреагирует «правильно», но тогда пришлось рассказать и о своем нелегальном визите в Лагерь.
Немного поразмыслив он понял, что обязательно найдет способ оповестить о происходящем и Дабл Ви и Такэду, никак не раскрывая себя, и немного успокоился.
Он вдруг вспомнил о своем первом сексуальном опыте. Здесь, в школе. Мальчики и девочки учились раздельно, жили в разных корпусах и видели друг друга только несколько раз в неделю, на некоторых совместных занятиях.
Но с 15 лет их контакты резко интенсифицировались. Проводились совместные спортивные праздники, летние спортивные лагеря, совместные праздничные концерты, подготовка к которым требовала много времени проводить совместно. Тогда-то всё и происходило. Урывками, в раздевалках, хозпомещениях, за кулисами лагерного клуба, или просто в зарослях, окружавших летний спортивный лагерь.
Еще тогда он обратил внимание, что некоторые девочки были весьма и неожиданно опытны в таких делах.
Девочка, с которой он потерял невинность была весьма искушенной. Она похвасталась ему: «А я умею получать удовольствие от этого, многие девочки нечего не ощущают, а я — научилась». Именно тогда он и узнал об этой калечащей операции, которой подвергают всех девочек.
И вдруг его сердце словно обожгло кипятком. «В лагере они быстро увядают и изнашиваются», — сказал Директор. Корчак вдруг осознал, что его долгие и многотрудные поиски могут в конце концов привести его к изможденной и преждевременно состарившейся лагерной работнице, которую уже ничего в этой жизни не интересует. Но он отогнал от себя эту мысль. Логика и здравый смысл были против. Не для того человека вытаскивают из лагерной школы, тщательно зачищая все следы, чтобы просто запихнуть в лагерный барак.
В кармане у него лежали все номера запросов о ребенке, поданные в школу. Предстояло найти способ выяснить, что это были за запросы, не раскрывая своего визита в лагерь. Корчак подумал о Тагоре. Компьютерный гений должен знать все нюансы работы лагерной информационной системы. Правда Корчак не представлял, что он будет говорить Тагору о цели своего исследования, но ведь Тагор не обязательно спросит о ней.
Так и оказалось.
Тагор был у себя в комнате, и едва взглянув на список Корчака, даже не задав ни единого вопроса, закачал головой.
— Это все старые номера, Ян. Тут их уже нет, они в центральном архиве. Если будете запрашивать официально, ждать не меньше месяца. Реально — около двух. Они там все вручную ищут, представляете? Но если — неофициально, то я просто могу запросить файл, где они хранятся, скажу, что мне нужно для тестирования базы. Придет через несколько дней, максимум через неделю. Вот такая у нас организация. Если для реальных нужд — два месяца, а если как болванку для прогона, то несколько дней.
— Вы можете это сделать для меня? — спросил Корчак с замиранием сердца.
— Почему бы мне это не сделать для вас, если мне это ничего не стоит, — две минуты, чтобы послать письмо и всё.
— Тогда пожалуйста, вытащите из этого максимум информации, который только возможен, —попросил Корчак.
Выйдя от Рабиндраната, Ян решил не откладывать в долгий ящик и другое обязательство, которое взял на себя сегодня.
«В любой непонятной ситуации — советуйтесь со мной», — сказала ему Шарлотта.
Почему бы нет! Это была как раз та тема, которую он мог безбоязненно доверить Шарлотте.
Она выслушала его молча, и он лишь видел, как постепенно темнели от гнева ее глаза по мере повествования.
— Идемте, — сказала она, — только один человек тут понимает то, что нам с вами — сложно понять, Елена была в Лагере, как и вы. И она училась в этой школе.
И снова Ян рассказывал эту историю про девочек и школу и наблюдал, как менялось лицо Елены Глинской.
— Спасибо, Ян, — сказала она, когда он закончил.
— За что? — удивился Корчак
— За то, что я вижу на вашем лице боль, а не «понимающую ухмылку». Знали бы вы как мало «честных и порядочных мужчин» способны удержаться от такой ухмылки. Даже здесь, у нас.
