И тогда я солгал - [41]
— Что ты тут делала, Фелиция?
— Я постоянно думаю, что надо тут прибраться.
— Оставь все как есть.
— Не могу. Это вещи Фредерика.
Вещи Фредерика, разбросанные, будто какой-то ненужный хлам. Пуловер, который больше никто не натянет на себя. Крикетная бита, которую больше никто не возьмет в руки. Сюда много чего свалили, а дверь заперли. Но Фелиция открыла дверь. Она не могла не прийти сюда.
— Смотри, — говорит она, указывая пальцем. — Это его вещи, которые прислали домой.
И вот я их вижу. Плотный сверток с воинским снаряжением в изножье кровати. Вот что это за запах! Все, что соприкоснулось с этой грязью, пахнет смертью.
— Ты его открывала?
Она мотает головой.
— Я не могу.
— Там нет одежды, которая была на нем, когда он погиб, — произношу я и сразу понимаю, что сказал лишнее. Но она, кажется, не обратила внимания.
— Вещи Гарри тоже прислали, — говорит она, — но это было совсем другое дело. Я все перебрала, не найдется ли чего, чтобы сохранить для Джинни. Думала, может быть, открытка или какая-нибудь вещица, которую он взял на память. Но ничего не было.
Я снова смотрю на руки Фелиции. Кожа на костяшках потрескалась, тонкие запястья торчат из-под слишком коротких рукавов. Снова этот запах, неизвестный, пока впервые не окажешься на передовой. Сырая грязь, застарелый газ, кордит, дерьмо, гниющая плоть… Не думаю, что эти окна когда-нибудь открывали. Душно, и комната слишком маленькая. Я оглядываюсь назад. Дверь по-прежнему открыта.
— Нечего было тебе сюда приходить, — говорю я Фелиции. Она не отвечает, только смотрит на меня ничего не выражающим взглядом. Я беру ее за руку. — Пойдем вниз.
Она делает глубокий шумный вздох, и по ее лицу пробегает улыбка. Она мягко высвобождает руку.
— Лучше бы он остался в своей старой комнате, — говорит она. — Но теперь ее не узнаешь. Вся оклеена обоями с овечками и цветочками.
Здесь холодно. Даже книги холодные. Фелиция должна отсюда уйти. Холод проникает в меня. Я пячусь от книг, натыкаюсь на край сундука и, чтобы удержать равновесие, хватаюсь за столбик кровати. Железо холодное, как лед.
— Фелиция… — бормочу я. Мои губы одеревенели и едва ворочаются. — Пойдем отсюда.
Через открытую дверь я выхожу в коридор. Я весь дрожу, и, несмотря на леденящий холод, мое тело покрывается потом.
— Фелиция!
Я должен вытащить ее оттуда, но с трудом могу говорить. Слышу скрип матрасных пружин, а потом ее шаги по половику. Опускаюсь на колени, обхватываю голову руками и раскачиваюсь, чтобы унять дрожь. Мне кажется, что я кричу.
Я не смею поднять взгляд. Раскачиваюсь, пытаясь успокоиться, а глаза мои крепко зажмурены, и я ничего не вижу. Во рту у меня неприятный привкус. Слышу, как шаги отдаляются, а потом возвращаются снова. Ко мне прикасается что-то холодное и влажное. Я открываю глаза и вижу старую эмалированную кружку, полную воды.
— Выпей, — предлагает Фелиция.
Мои руки так трясутся, что, когда я подношу кружку к губам, часть воды выплескивается мне на одежду. Кое-что попадает в рот. Я смотрю только в кружку. На эмали щербина.
— Встать можешь?
Я трясу головой. Фелиция опускается на колени напротив меня. Я чуть выглядываю за ободок кружки. Вижу ее запястья и темно-синюю вязаную шерсть. Мы остаемся так некоторое время, и мое сердце постепенно успокаивается.
— Не ходи в эту комнату, — говорю я.
— Тише. Все хорошо, Дэниел. Это всего лишь комната.
— Не ходи туда больше.
Теперь я в силах на нее взглянуть. Красные пятна у нее на висках постепенно исчезают. Она порой может быть безобразной, и сейчас она безобразна — бледная и заплаканная, кости черепа выпирают под кожей.
— Извини.
— Ты можешь подняться? — спрашивает она.
«Ты можешь подняться? Руками можешь двигать? А ногами?»
Люди с носилками пришли за мной, но не за Фредериком. От него и следа не осталось. Только вязкая, липкая грязь повсюду. Меня снова охватывает дрожь, как будто я ребенок, которого трясет взрослый.
— Фелиция, — говорю я очень тихо, чтобы никто не услышал, — есть что-нибудь позади меня?
— Только дверь.
— Есть что-нибудь у меня на руках?
— О чем ты?
— Дотронься до моей руки. Вот так. Проведи пальцами. Есть что-нибудь? Видишь что-нибудь?
Я еще чувствую этот запах. Мокрая земля, мокрое железо, мясо, взрывчатка. Вокруг меня льет дождь, но он невидимый. Рука у Фелиции чистая.
— Хорошо, — бормочу я. — Посмотри еще.
— Ничего нет.
— Фелиция. Обними меня.
Я дрожу. Если она обнимет меня, я успокоюсь. Она обнимает меня за плечи и неловко поглаживает.
— Обними меня.
Она не знает, как.
— Ты дрожишь, — говорит она.
Я не отвечаю. Пытаюсь унять стук зубов. Мне стыдно. Никогда еще мне не бывало так плохо, даже во Франции… Словно на меня накатилась волна, а я цепляюсь за скалу. Когда я прихожу в себя, наши с Фелицией глаза оказываются в нескольких дюймах друг от друга. Она по-прежнему плачет, но уже беззвучно. Слезы катятся ей на губы, и она их слизывает.
— Я не хотел тебя напугать, — говорю я.
— Знаю.
— Я никогда не причиню тебе зла, Фелиция.
— Знаю.
— Хочу наладить для тебя котел, чтобы тебе и Джинни было тепло.
— Не сейчас. Пойдем вниз, посидишь у огня, обогреешься. Съедим пирога, а потом мне надо сходить за Джинни.
В начале 1950-х годов на всю страну прогремело «дело врачей». Группе людей в белых халатах были предъявлены страшные обвинения в измене — как своему профессиональному долгу, так и советской Родине. А были ли эти люди на самом деле виновны? Как известно, время все расставило по своим местам… «Изменник» — роман о трагических событиях в судьбе талантливого детского доктора Андрея Алексеева, который предпочел честность и верность клятве Гиппократа собственной безопасности.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Англия, 1943 год. Вторая мировая воина в разгаре. Жителям прибрежной деревни Тайнхем приказано покинуть свои дома: британская армия будет проводить здесь военные учения. Министерство обороны реквизирует и поместье лорда Альберта Стэндиша, но накануне отъезда в старинной усадьбе разыгрывается настоящая трагедия… 2018 год. Мелисса надеется, что поездка в Дорсет возродит ее зашедшие в тупик отношения с другом Лиамом, но молодой человек предпочитает заниматься серфингом без нее. Оставшись в одиночестве, Мелисса отправляется на поиски местных достопримечательностей.
«У каждого в шкафу свой скелет». Эта фраза становится реальностью для Эвери, успешной деловой женщины, младшей дочери влиятельного сенатора Стаффорда, когда та приезжает из Вашингтона домой из-за болезни отца. Жизнь девушки распланирована до мелочей, ей прочат серьезную политическую карьеру, но на одном из мероприятий в доме престарелых старушка по имени Мэй стаскивает с ее руки старинный браслет… И с этого браслета, со случайных оговорок бабушки Джуди начинается путешествие Эвери в далекое прошлое. Много лет назад на реке Миссисипи в плавучем доме жила небогатая, дружная и веселая семья: мама, папа, Рилл, три ее сестры и братик.
В самом конце Первой мировой войны юная англичанка Эмили Брайс влюбляется в молодого и храброго пилота Роберта Керра, который лежит в госпитале и вскоре должен вернуться на фронт. Зная, что ее родители, которые уже нашли дочери выгодного жениха, не одобрят такой выбор, девушка записывается в Женскую земледельческую армию и уезжает на тяжелые сельхозработы подальше от дома. Она горит патриотическим желанием принести как можно больше пользы стране, мечтает о счастливом замужестве, но еще не знает, какие ужасные испытания готовит ей судьба.
Англия, конец 40-х годов. Малышке Рози было всего пять лет, а ее сестре Рите — девять, когда их мать Мэвис привела в дом нового ухажера. Ее избранник пил, бил ее и терпеть не мог девочек, но ведь сердцу не прикажешь…. Вскоре Мэвис поняла, что ждет ребенка, но грубый, алчный Джимми Рэндалл поставил условие: «Женюсь, если сдашь девчонок в приют!» Скрепя сердце, Мэвис согласилась на временную разлуку с Ритой и Рози, но сразу после родов Рэндалл подсунул жене документы о полном отказе от дочерей. И Мэвис, не читая, поставила свою подпись… Теперь жизнью двух несчастных сестер, сердца которых разбиты предательством матери, целиком и полностью распоряжаются хозяева приюта «Нежная забота».