И сто смертей - [58]

Шрифт
Интервал

Он исчез под полом. Через некоторое время от задней стенки амбара донеслось легкое поцарапывание и металлическое позвякивание.

Все по очереди спускались в подпол. Ормиссону удалось вытащить из стенки шестидюймовый гвоздь — из него тоже получился рабочий инструмент. Выскребывание швов подвигалось туго, каменщики в свое время замесили в пасторате крепкий раствор. Да и вообще, кто бы мог поручиться, что им удастся настолько выщербить швы, чтобы сдвинуть камень с места.

На улице светало. Петухи в пасторате громко закукарекали. Им было нечего бояться, гостям, которые сейчас собрались в пасторате, куриный бульон никто варить не собирался. Из поселка им ответили другие петухи, затем стали мычать коровы. Рудольфу показалось, что в округе сегодня было необычайно тихо. Ни грохота телег, ни людского говора. Поселок словно затаил дух в ожидании того, что же будет дальше.

Рудольф как раз вылез из тесноты подпола, он откинулся на полу амбара на спину и тяжело дышал, когда во дворе грянул первый неожиданный выстрел. Вслед за ним сразу поднялся крик, затем по двору с таким топотом пронеслось несколько пар обутых в сапоги ног, будто выпустили скот, вскоре поблизости, а также поодаль грохнули новые выстрелы.

— Ну, пошло! — с мрачным злорадством провозгласил Ормиссон.

Временами стрельба приближалась, затем вновь отдалялась. Так продолжалось примерно с полчаса, вдруг за дверью амбара загромыхали. Голоса были столь громкие, что через дверь можно было разобрать отдельные слова.

— Ключ! — гаркнул грубый голос. — Сейчас же давай ключ! Там красные сидят!

— Ключ в пасторате! — звонко прокричал в ответ другой голос. — Что я тебе, высижу его!

— Разнесу замок пулей! — заорал первый голос.

Грянул выстрел, и дверь содрогнулась от сильного удара.

— Черта с два разнесешь! — злорадно крикнул звонкий голос. — Никакого проку! Думаешь, пуля возьмет железо!

На мгновение воцарилась выжидающая тишина. В сознании каждого запертого в амбаре жила одна лишь мысль: что они там теперь предпримут? Предугадать это было невозможно. Все невольно отпрянули от двери, однако укрыться было негде.

Наконец снова донесся грубый голос:

— Лупанем сквозь дверь! Они там в куче, пуля найдет.

Грохнул выстрел, пуля, щелкнув, пробила дверное полотно и ударилась куда-то в заднюю стенку.

— Ложись! — приказал Рудольф. — По углам!

Людей мигом размело с середины амбара.

Тут же громыхнули новые выстрелы. Теперь стреляли по крайней мере из двух винтовок. Пули с треском пробивали дверь и переднюю стенку, некоторые застревали в бревнах. Они впивались в половые доски и противоположную стену. Рудольф чувствовал, как начала подкатывать тошнота. Значит, это и есть страх? Раньше он никогда не испытывал его. Может, просто не умел представить себе, какой он — страх?

— Давай, давай, какая-нибудь все равно себе цель найдет! — ликуя, хрипло орал за дверью лесовик, и выстрелы продолжались. — От дверного полотна отлетел большой кусок щепы, и в возникшей щелочке засветился тоненький луч солнечного света, в котором бешено закружилась взвихренная пыль.

Неужели это никогда не кончится, думал Рудольф. Стреляли так близко, что в амбар тянуло приторным запахом пороховой гари. Должно быть, каждый лесовик теперь расстрелял по крайней мере по обойме.

И все равно за дверью продолжали греметь выстрелы. Очередная пуля ударилась в кучу камней, которые были собраны в углу для гнета в бочках с капустой и огурцами, звонко взвизгнула и срикошетила над головой парторга в стену. На Рудольфа посыпалась труха.

Снова раздался выстрел, затем еще один. Это стало совершенно невыносимым. В душе билось ожидание: когда же наконец в меня угодит пуля? Она будто сулила избавление.

— Боже мой! — охнул кто-то позади Рудольфа.

— Что, попала? — повернув голову, спросил парторг.

— Сейчас попадет! — ответил тот.

Стрельба прекратилась внезапно. Лесовики бросились безо всякой слышимой причины бежать, топот шагов удалялся. Теперь еще стреляли вдалеке, возле церкви. Рудольф напряженно вслушивался. Все это были пока ружейные выстрелы. Пистолета-пулемета молодого куйметсаского барона слышно не было. Куда же он делся?

— Чего они там чикаются, давно уже пора выпустить нас! — крикнул Хейки Тильк, когда стрельба еще какое-то время не утихала. — Я почти что уже к половице прирос!

— Потерпи, пусть разберутся сперва с лесовиками, — увещевал его Ормиосон. — Мы-то не сбежим, а они сбегут!

— А что, тебе плохо здесь в прохладе? — спросил Рудольф, ощутивший вдруг необычайную легкость во всем теле.

Неожиданно со стороны церкви донесся пушечный выстрел. Минуты через две — другой. Рудольф снова подтянулся. Что бы это значило? Уж не немцы ли подошли? Кто еще мог оказаться тут в поселке с таким тяжелым вооружением? У истребительного батальона не было ничего, кроме пулемета, вот он как раз и застрочил.

Стрельба усилилась, чтобы тут же улечься. За одиночными выстрелами послышалось протяжное и многоголосое: «Аа-ааа!»

В амбаре никто не проронил ни слова. Все сосредоточенно прислушивались. Кое-кто даже закрыл глаза, от них пользы не было. Самые главные вести приносил слух. Хейки Тильк прилип к образовавшейся в двери от выстрела щелке, но ничего, кроме безлюдного двора, он в нее не видел. Загоревшаяся было надежда снова затрепыхалась, словно пламя свечки на ветру. Что же там на дворе происходит? Вспомнит ли хоть кто-нибудь о них? Гнетущая тяжесть безысходности и неизвестности навалилась с новой силой. Предвещали ли пушечные выстрелы спасение или же, наоборот, гибель?


Еще от автора Владимир Эугенович Бээкман
Бамбук

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Роберт — хранитель железа

Мальчик Тим живет на окраине Таллина. В один из дней он гуляет по свалке металлолома и обнаруживает маленького железного человечка Роберта, который оказывается хранителем этой свалки металлолома. У Роберта есть друг — пес Маукам. Герои попадают в различные приключения и передряги.


На суше и на море, 1984. Фантастика

Фантастика из двадцать четвертого выпуска научно-художественного географического сборника «На суше и на море».


Советская поэзия. Том второй

«Советская поэзия» — гигантская "тысячелистая" (В. Маяковский) книга советской многонациональной поэзии. Дыханием времени веет с ее страниц. Листая эти два огромных тома, попадаешь в атмосферу революционной эпохи, острейших социальных конфликтов, строительного энтузиазма, народного подвига в защите родины, свершения великих дел. Каждый поэт говорит "o времени и о себе", а вместе они отражают многие существенные черты народной жизни на более чем полувековом отрезке истории.Вступительная статья Ал. Михайлова.Примечания Л. Осиповой.Перевод М. Дудина, И. Лисянской, В. Шацкова, Р. Кутуя, В. Микушевича, Ю. Гордиенко, В. Лугового, Е. Евтушенко и многих других.(От верстальщика: во второй том вошли стихотворения 230 советских поэтов, родившихся в период с 1911 по 1943 годы).


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Кепка с большим козырьком

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Метели, декабрь

Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.



Водоворот

Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…