И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман - [3]

Она молчит, не отвечает. Идет себе, и все. Потом гляжу: глаза фартуком вытирает.

— Э-эй! — кричу. Прижался к калитке, прямо втиснулся в решетку лицом. — Есть у тебя кекс или торт пларине?

Она ушла, и дверь за ней закрылась. Ноль внимания, точно я бабочка, что над цветами летает. Я отошел от калитки и поплелся назад в деревню. Столько бегал — и хоть бы тебе цент или кекс или торт пларине. Одно здорово — обскакал я Тодди. Он того не видел, что видел я.

Дженис Робинсон, она же Джени

Господи, смилуйся надо мной, Иисусе, как быть? С кого начинать? Куда кинуться? Майор? Что с него толку? Сидит на веранде пьяный вдребадан, а время ведь только двенадцать часов. Мисс Би? Все равно что со стеной говорить. Кто еще? Мистер Лу? Ага. Кэнди велела позвонить мистеру Лу. Мистеру Лу и мисс Мерль. Позвоню-ка я сперва мистеру Лу. Господи, смилуйся надо мной, пошли мне силы, да будет на то Твоя святая воля.

Вошла в дом и начала звонить в эту его газету в Батон-Руже, и палец у меня дрожит, ну просто ужас как. Телефонистка мне ответила, и я ей говорю, что, мол, мне нужен мистер Лу Даймс. Она сказала "Город" и велела трубку не ложить. Потом еще кто-то отозвался, тоже "Город" сказал; а потом говорят: "Тоби Райт". Я говорю ему: "Мне нужен срочно мистер Лу Даймс". "Лу сейчас обедает", — отвечает он. "О господи, — говорю. — Где? Сыщите его! Поскорей! Кэнди требует его немедленно сюда. Очень прошу вас, сэр. Очень прошу!" "Не кладите трубку, — говорит. — Успокойтесь. Он скоро придет. С кем я говорю? Это Джени?" "Да, сэр, — отвечаю. — Это я. Сыщите его поскорей, ну как можно скорей, и чтоб он как можно поскорей сюда приехал. Не надобно ему сюда звонить. Пусть приезжает, и конец. Только поскорей. Поскорей".

Я так плакала, я так рыдала, когда с ним говорила, мне пришлось обтереть фартуком все лицо. Потом стала звонить мисс Мерль. Никто трубку не берет. С десяток гудков переждала — нет ответа. Господи Иисусе, думаю. Господи Иисусе, спаси и помилуй!

На переднюю веранду иду. Майор свернулся на качелях калачиком, спит. Лицом в руки уткнулся. Рядом с качелями, на перильцах, полстакана виски с водой. Господи Иисусе, думаю, до вечера-то еще далеко, а он уж готов, накачался. Господи Иисусе, спаси и помоги! Вернулась в дом, пошла к мисс Би на второй этаж, но не дошла — вспомнила: в комнате-то ее нет, на заднем выгоне она. Пошла на черный ход, выглянула в дверь — тут она, моя голубушка, вон куда забрела, под орехом топчется, махонькая такая, метра полтора в ней от силы, тросточкой траву ворошит, орехи ищет. Господи Иисусе, думаю, ну всякое же может быть, всякое ведь бывает, ну вот выползет змея из травы или еще какая пакость и укусит старушку. Господи Иисусе, говорю, спаси и помоги! Помоги мне, да будет на то Твоя святая воля, Господи!

Вернулась в дом и обратно звоню мисс Мерль, а ее обратно нет дома. Помоги мне, Господи Иисусе, говорю. Смилуйся, помоги рабе Твоей смиренной, сколько живу, я Твоей воле покорялась. Опять пошла на веранду, на майора поглядеть — спит себе, свернулся, храпеть начал. Забрала я стакан его, снесла на кухню и снова глянула в дверь на старушечку, как она шарит тросточкой в траве и орехи ищет. Вы видали, думаю? Видали вы ее? Ведь, ежели ее, старушечку эту, кто ужалит, виноватить-то будут меня. Господи Иисусе, говорю, помоги мне, Господи Иисусе! Помоги мне. Снова в комнаты вернулась, обратно мисс Мерль звоню, и обратно ее нет дома. Господи Иисусе, говорю, помоги мне, Господи Иисусе. На западную галерейку вышла, на деревню поглядеть, да разве там что разглядишь, все сплошь заросло кустами да бурьяном. Господи Иисусе, говорю, помоги мне, Господи Иисусе! На шоссейку поглядела, на речку — с той стороны-то Фикс с шарагой должен заявиться, на грузовиках приедут, с ружьями, вот-вот явятся. Господи Иисусе, думаю, помоги мне, Господи Иисусе. В комнаты вернулась, обратно мисс Мерль звоню, и обратно нет ее дома. Господи Иисусе, думаю я, помоги мне, Господи Иисусе!

Снова стала пыль вытирать, как раз этим занималась, когда он прибег, этот мальчишка, и поднял шум. Минут десять махала я тряпкой, слышу, машина подъезжает. Я бегом на галерейку, и, как увидела, что это мисс Мерль, ровно гора у меня с плеч свалилась. Я бегом по лестнице, во дворе ее перехватить.

Улыбается. Всегда-то она улыбается. Уж до чего характер у нее хороший. Такая душенька, такая она милая у нас.

— Господи помилуй, до чего ж я рада, что вы приехали, — говорю.

Она заметила в момент, что я плакала, и перестала улыбаться.

— Что случилось? — спрашивает.

Дама она полная, личико круглое, приятное, носик маленький, острый такой, ротик красный, тоже маленький, глаза серые. На сову она похожа, очень смахивает на сову; наши деревенские так ее и называют — Совушкой, — за глаза, конечно.

— Случилось что-то? — спрашивает опять.

На майора поглядела — он свернулся там, на качелях. "Да нет, просто пьяный", — говорит. Она глянула тогда на золотые часики на своей короткой полненькой ручке.

— Первый час, даже полпервого еще нет, — говорит.

— А я вам все домой звоню, все звоню, звоню, — рассказываю.

— Я в это время ехала сюда, — объясняет она. — Да что случилось-то? В чем дело?