И снова я к тебе вернусь… - [30]
— Девочки, какое счастье иметь возможность приехать сюда, на другой край земли, в разгар холодов!
Рано утром Женька с Оксанкой оккупировали первую линию лежаков, а мы с Асрян приходили позже и заваливались рядом на полотенцах. На фоне борьбы с лишними килограммами Ирка употребляла только свежевыжатые соки со льдом; от невозможности ублажить свои вкусовые рецепторы она стала еще более циничной:
— Middle class — лучшая форма существования для нормальной семьи. И желательно не женскими, а мужскими руками. Так ведь, мадам Ефимова?
— Если в душе мир, так можно и просто, чтобы на жизнь хватало, госпожа Эппельбаум.
— Вот и живи просто, радуйся и не запаривайся. Особенно почаще думай о том, что мадам Сухарева сидит сейчас в Питере и мерзнет.
— Мадам Сухарева скоро будет мерзнуть в Берлине. Славка получил предложение в одну из центровых клиник.
— Откуда такая информация?
— Костик рассказал.
Ирка ничего не ответила, а я не стала провоцировать продолжение колкой перебранки. Слишком жарко, слишком расслабленно. Женька бросила кормить грудью несколько недель назад; в результате этого многомесячного процесса стала худющая, как щепка, и теперь не отказывала себе ни в алкоголе, ни в еде. За неровных два часа валяния мы втроем выпили по бокалу мохито и съели по мороженому. Солнце стояло в зените, и на душе было несказанно легко и хорошо. Женька ударилась в романтику:
— Девочки, надо поехать в Прагу. Вот это настоящая сказка! Сразу картинка перед глазами всплывает — Карлов мост, дождик накрапывает, а я с милиционером стою без зонтика, целуемся. Люди прохаживаются мимо, смеются, разговаривают, и никто на нас даже не смотрит. И вообще, все вокруг такое светлое и счастливое, хоть и дождь.
Ирка поморщилась.
— Что-то быстро у тебя, дорогая, гормональный фон после лактации восстановился.
Женька тут же выпрямила спину, шерсть на загривке встала дыбом.
— А ну-ка, уважаемый товарищ психиатр, где это ваши лишние двадцать кг? С чего это вдруг они куда-то запропастились? Может, кто-то наконец разволновал армянский гормональный фон?
— Даже не пытайся. Секс — не моя стихия, сразу говорю. И я не психиатр, слава тебе господи. Я психотерапевт. Ты, вообще, в настоящей психушке хоть раз была?
Препирались вяло, пока Оксанка не отвлекла более волнующей темой. Расслабление, еда и алкоголь своеобразно влияли на ход ее размышлений. Можно сказать, в христианском ключе.
— Девочки, не успела рассказать в Питере. Тут моя средняя в саду подхватила сальмонеллез, пришлось целых четыре дня в инфекционке отваляться. Ужас, что за место! Уж точно похуже любой психушки. Холод в отделении страшный, я своего сразу послала за обогревателем домой. Ну вот, в нашей палате на соседней койке мальчик лежал, лет пяти-шести, такой весь маленький, худенький, светленький. Из многодетной семьи, в одной рубашке и штанах; нас когда привезли, сидел синий от холода. Мать его сдала в больницу с простым бронхитом; сказала участковому, денег на антибиотики нет, поэтому лучше в больницу положить. Я как увидела, опять мужу позвонила. Он вечером вторым заходом привез теплые вещи, одели-обули малыша; а тут выясняется, что еще и кормят отвратительно. Я ему говорю — тебе поесть принесут из дома? Он молчит. Накормила его на ночь, а утром пошла в булочную напротив; купила вартушек с творогом, принесла. Вкусные такие, горячие; как в детстве. Так три дня все бегала через улицу за свежей выпечкой. В конце концов, мы решили удрать раньше срока под свою ответственность; а я перед выпиской решила хоть постель мальчишке перестелить. Подушку подняла, а там все мои булочки нетронутыми лежат, штук шесть или семь, ужас. Я ему говорю: что же ты не съел? А он весь покраснел и шепчет едва слышно: я сестренке отнесу, когда отпустят. Девочки, я чуть прямо в палате не разрыдалась, едва успела выбежать в коридор. Пошла в самый конец, звоню своему, говорю: давай заберем, какая нам разница, где три, там и четыре. Хотя бы предложим; раз нечем кормить, так, может, отдадут? Ну, муж, конечно, все рассказал, что по закону это практически никак, и вообще всю планету не усыновить. А я не могу, почти каждый вечер вспоминаю. Вот думаю, лежим тут, на песочке, а сколько можно было бы на эти деньги теплых штанов и свежих булочек с творогом купить?!
В конце рассказа мы все сидели с грустными физиономиями, одна только Ирка улыбалась и потягивала ледяной сок.
— Девочки, на самом деле это и есть хорошо, когда хочешь и можешь покупать булочки. Оксанка, ты, как всегда, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Главный принцип, так сказать, грамотного психотерапевта.
Ирку попытались загрызть прямо на месте, но не тут-то было. Асрян за несколько минут разложила ситуацию по косточкам. В конце дебатов все поняли, что родная мать — это прежде всего; и вообще, насильно мил не будешь. Помогай в меру сил и желания, как говорится; главное — не навязывайся. А если голодающие дети Африки не вызывают в конце тяжелого рабочего дня никаких эмоций, то это тоже нормальная реакция здорового человека. Вот так, все как обычно; женские разговоры цикличны, как смена дня и ночи, зимы и лета. А потом резко — тринадцатое марта, минус пять и ветер.
Жизнь постоянно ставит симпатичную и талантливую докторшу Лену перед моральным выбором: лететь ли среди ночи в больницу на необязательный вызов или остаться в рамках должностных инструкций и продолжать спокойно спать; уходить ли от мужа-алкоголика или терпеть насилие и неуважение; ехать ли в коттедж на романтический Новый год с возлюбленным или подарить долгожданные праздники дочери; продолжать ли служить любимому, но безденежному врачебному делу или найти способ выбраться из нищеты? Лена упорно делает выбор в пользу наиболее хлопотного варианта.
В свои двадцать два Глеб понятия не имеет, кто он и чего хочет от жизни. Нацепив личину флегмы, смиренно существует оторванным поплавком в пресном вакууме разочарований, обесцененных идеалов и потери идентичности. Отрицает волнения, избегает рефлексии. Но на пике фрустрации сплетенный трос оказывается не толще шерстяной нити, треснувшей при первом натяжении. Квинтэссенция эмоций, уносящих течением в затягивающую воронку непролазной топи. При создании обложки использованы образы предложенные автором.
Что делать, если в элитном лагере тебя зарегистрировали как парня и подселили к ребятам из музыкальной группы? Приготовиться к неприятностям и хорошенько повеселиться! По счастливой случайности, ни поведение, ни стиль в одежде не выдадут Сэм, ведь она – настоящая пацанка. Сэм приехала в лагерь, надеясь пролить свет на тайну исчезновения матери, но все идет не по плану, и теперь, чтобы приблизиться к разгадке, ей придется найти общий язык с Питом – невыносимым и заносчивым красавчиком. Что ж, вызов принят! Еще бы Пит принял ее за парня…
«Где это я?» С этого вопроса начинается абсурдное, страшное, душераздирающее и полное ярких сновидений путешествие Сигнифа в мир Корабля, на котором он по неясным причинам оказался. Герою предстоит столкнуться с экзистенциальным кошмаром, главным врагом в котором будет для Сигнифа он сам. Перед Сигнифом вновь и вновь встанут проклятые вопросы жизни и смерти, свободы и рабства, любви и разлуки. Раскусит ли он плод бытия? Победит ли себя? Подарит ли любовь ему бессмертие?
Он был плохим парнем… теперь он готов стать отцом. Декс Не припомню, чтобы я когда-либо был спокоен. Но потом жизнь, реальность, ад и моя природная сущность врезали мне поддых. Я понял, чего хочу. Ребенка. В тридцать девять лет я заболел детской лихорадкой, и это означало обладать женщиной, которую я всегда хотел, но знал, что она слишком хороша, чтобы быть не только моей, но и матерью моего ребенка. Ева Я всегда хотела Декса. Он источает собой силу и мощь мускулов. Он является воплощением того, что можно назвать — настоящий мужчина.
Я - дочь миллионера, Клим - простой парень, моя первая любовь. И из-за моего отца он оказался на улице, а его жизни грозит опасность. Но чтобы помочь любимому, я готова на все... _______ - Меня уволили, - произносит Клим. - По статье. Обвинили в краже. - Но ты ведь этого не делал! - выдыхаю шокировано. - Конечно, нет! Меня подставили, Карина, - он сжимает мои руки. - Но нам с тобой никогда не дадут быть вместе. - Я готова бороться, - возражаю. - И за тебя, и за нашу любовь.
Дневник молодой девушки, которой чуть не пришлось заплатить слишком высокую цену за ошибки тех, кого она безоговорочно любила.