И снова я к тебе вернусь… - [103]

Что ж, я могу сама начать разговор, ответы давно готовы.

— Что нового? Как в Швейцарии, что профессор?

Ирка сидела на полке в одной простыне, без купальника; от жары и влажности ткань сильно облегала тело. Все то же новое стройное тело, исключая маленькую неожиданность — снова на животе небольшая складочка. Еще пару месяцев назад ее не было, а теперь противный бугорок разрушает идеальную картину.

— Пока все по-старому.

— Планы?

— Неопределенные, Ленка… но это опять же, пока. В пятницу была на кафедре, умный народ подумывает про переезд за шенгенский кордон.

— Ты собралась свалить насовсем?

— Собиралась, а не собралась. Не знаю пока…

— А мужики твои в курсе? Или кто-то из них все-таки должен был дома остаться?

Иркино лицо не выражало никаких эмоций; ровный голос без обычного циничного оттенка, никакой армянской жестикуляции. Как будто разговор со смертельно уставшим человеком.

— Какая теперь разница. Я все равно передумала.

— Может, теперь и нет разницы. Мне просто интересно, ты планировала с Сашкой переехать, или все-таки только Стасика, профессора, и в новую жизнь.

— Профессор отменяется, я уже тебе говорила. Хотя все равно, удой получился неплохой — диссертация, практика в Европе… это уже не мало. Конечно, не все как хотелось бы… так что пока живем по старому расписанию. А ты, я смотрю, тоже без перемен?

— Наоборот. Большие перемены.

— Ну и славно. Только сейчас без деталей, а то я сегодня пять человек по полтора часа каждый приняла, весь мозг высушили. Пошли. Поплаваем, а потом в сауну, там покрепче.

Я встала, завернулась в простыню и пошла за Иркиной попой.

Больше никогда в жизни Асрян не спросит меня про доктора Сухарева. Теперь я это знаю наверняка.

За два часа совместного отдыха мы пришли к выводу, что уже пора снять траур и возобновить пятничные посиделки. Жизнь идет дальше; да и вообще, взять и позвать Костину Ирину, пусть присоединяется к компании. Заодно поинтересоваться, не устроилась ли она на работу; а если нет, то однозначно — к концу вечера проблема будет решена, несмотря на все кризисы и социальные катаклизмы. Асрян пообещала обзвонить народ и заказать к пятнице хорошего вина и роллов. Давно не обжирались после шести, как говорится. На сердце стало хорошо; я ехала домой и представляла нашу встречу после долгой разлуки; веселый бабский смех, вкусная еда, много приятных новостей. Каждая расскажет про маленькие рядовые события, случившиеся обычно в простой женской жизни; все будут активно высказывать свое мнение по любому вопросу и, если надо, предлагать незамедлительную помощь; пусть даже там, где не сильно и просят.

Во вторник утром мысли снова утонули в темноте. Вечер будет ничем не занят, дома второй день пусто до глубокой темноты — Сергей Валентинович готовит годовой план. Рабочее время тянулось невыносимо медленно. За целый день поступило всего двое новых больных; трое выписались, остальные пятеро с самого утра играли в подкидного и не требовали никакой экстренной медицинской помощи. Вот она, сила Интернета — можно лежать на реанимационных койках за четыре метра друг от друга и резаться в дурака.

В четыре позвонила Оксанка и спросила, как там маленький Пашка. Внутри похолодело. Конечно же — по какой такой причине я не знаю, как он прожил последние два дня? Мы были у него, пришли к нему из мира, в котором он жил и был счастлив, пока его мама не заболела; а потом вышли за дверь и больше не появились. Круги по воде продолжали расходиться; последние сорок восемь часов каждый провел, как умел — Лена Сокольникова и Ирка Асрян собирали последние камни. Те самые камни, что накопились за много лет в приличную кучу; только каждый собирал по-своему, как понимал эту жизнь и ее ценность. Варя и Шрек интуитивно уловили пролетевшую над головой опасность неприятных перемен и находились в приподнятом настроении. Мы продолжали жить и работать дальше; заказывали на обед осетинские пироги, позабыв про собственные диетические рекомендации для больных. В соседнем корпусе разгорелся скандал — жена нового пластического хирурга оказалась женщиной ростовской и оттого очень боевой; нагрянула к любовнице прямо на отделение и попыталась прилюдно выдрать побольше волос с ее прекрасной косметологической головы.

Только одно оставалось неясным — как прожил эти сорок восемь часов маленький Пашка.

Весь вечер вторника и в среды мы собирали с ним новый конструктор, гуляли по территории детского дома, потом даже решили выйти за ограду — очень хотелось поесть мороженого в соседнем кафе. Не получилось; выходить можно только с потенциальным приемным родителем, и то ненадолго. Но ничего, мы и так прекрасно провели время. В среду вечером, перед самым уходом, я протянула ему маленький сотовый телефон.

— Паш, там сохранен мой номер. Звони, когда что-то будет нужно, не стесняйся. Завтра я не приду, но теперь смогу позвонить в любое время.

Пашка подержал подарок в руках, а потом положил его мне на коленки.

— Заберите, тетя Лена. Все равно отнимут. Я лучше просто так подожду.

Мальчишки совсем другие; они не такие, как девочки. Паша сидел с мокрыми глазами и изо всех сил старался не расплакаться.