И снова уйдут корабли... - [38]

— Видите, справа на холме купол? Вроде рыцарского шлема?

— Вижу. Около него минареты.

— Именно! А чуть подальше, видите, другой купол?

В самом деле, в окружении шести похожих на пики островерхих минаретов еще один отсвечивающий на солнце купол-шлем.

— Это Голубая мечеть. Чудо мусульманской архитектуры.

Ну откуда он все это знает? Ведь никогда на Босфоре не бывал!

Если перед тобой человек незаурядный, ты чувствуешь это сразу, даже тогда, когда он молчит. А Крепс не из молчальников. Он жив, общителен, любит спорить, но больше всего слушать других. И порой мне кажется, что на окружающий мир он смотрит не так, как мы, — внимательнее, зорче, мудрее, видит больше, глубже осмысливает. Он явно торопится жить. Наверное, оставшиеся годы жизни он намерен уплотнить максимально, чтобы в них вошло побольше для собственного познания и впечатлений, а главное, для возможности что-то в жизни успеть сделать такое, что еще не сделал.

Бежевая куртка академика неизменно присутствовала и днем и ночью у борта, в те моменты, когда судно проходило проливы, швартовалось в новых портах, оказывалось вблизи островов или просто встречалось с другими проходящими мимо судами. Он не наблюдал мелькавшую за бортом жизнь скользящим поверхностным взглядом пассажира, который куда-то едет. Он впитывал жизнь во всей ее полноте и в каждой черточке в отдельности. И радовался ей и удивлялся. Все было интересно!

— Взгляните, какая красота в этой штормовой волне! — И требовал от фотолюбителей — Снимайте же! Это удивительный кадр!

По утрам на палубе расспрашивал:

— Что сегодня передавали в последних известиях? Какие результаты выборов в Японии?

Останавливал одного из геофизиков:

— Скажите, а каково ваше лично отношение к теории дрейфа континентов?

В иностранных портах, куда заходил «Витязь», Крепс преодолевал многие километры, чтобы встретиться с архитектурной достопримечательностью или взглянуть на экспозицию местной картинной галереи. В Марселе я его встретил на вершине возвышающегося над городом холма, который венчает старинный храм «Нотр дам де ля гарде» — Божьей матери-заступницы. Вместо креста на храме фонарь маяка, под церковными сводами горит множество свечей в память усопших. Известен храм тем, что поминают в нем погибших в море и приходят сюда моряки поклониться памяти своих товарищей, которые однажды не вернулись из плавания.

— Мы же с вами тоже моряки! И тоже кого-то теряли… Хотя и неверующие, но так важно порой задуматься, помолчать, вспомнить об ушедших.

Евгению Михайловичу есть кого вспомнить из тех, кто вернулся в родной порт. Во время войны он как ученый работал над проблемой спасения экипажей затонувших подводных лодок. Многих удалось спасти. Но не всех.

В Барселоне, едва ступив на берег, академик Крепс отправился отыскивать музей Пикассо. Ведь Барселона — родной город великого художника. А Евгений Михайлович, оказывается, где-то встречался с Пикассо.

В Англии в порту Дувр не устрашился забраться на вершину прибрежного холма, на которой возвышались стены старинного рыцарского замка — в замке сейчас музей.

— Меня всегда увлекала рыцарская эпоха!

Я был на этом холме, тоже посетил замок, — забраться по крутой дороге туда и здоровому стоит сил, а уж пожилому, да еще с тяжким недугом, как у Крепса — поврежден позвоночник, совсем непросто. И все-таки академик решился. Интересно ему было взглянуть на доспехи рыцарей! И я не удивился: такой, как он, человек непременно должен увлекаться рыцарством.

Я не переставал поражаться его неутомимости, любознательности, широте интересов. Один из крупнейших современных биохимиков, основатель нового направления в науке, руководитель большой экспериментальной лаборатории в Ленинграде, главный редактор солидного научного журнала, член различных государственных и научных советов. И как его хватает, так сказать, на «постороннюю информацию» да еще на различные увлечения.

— Помните у Пушкина?

Я знаю, путь мой уж измерен,

Но чтоб продлилась жизнь моя,

Сегодня должен быть уверен,

Что с вами вновь увижусь я…

Это он в связи с завязавшимся на палубе разговором о том, как понимают любовь нынче и как понимали в прошлые века. А кто, как не Пушкин, воспел истинную, возвышающую и подлинно благородную любовь?

— Евгений Михайлович, вы так хорошо знаете Пушкина. У вас к нему особое пристрастие?

— Особое. Никто так, как он, не помогает мне мыслить и чувствовать.

Я вглядываюсь в озаренное вдохновением лицо Крепса, и мне кажется, что сейчас он похож на своего великого учителя и старшего друга академика Павлова. Вспоминаю павловские портреты. А ведь учитель и ученик чем-то похожи друг на друга, хотя вроде бы но внешности такие разные — один бородат, широколиц, другой лицом худ, подбородок тщательно выбрит. А может быть, он похож на тех, с кем сводила его жизнь — на Нансена или Амундсена? И от них есть что-то в его облике. Не внешняя схожесть, другое, может быть, какой-то особый свет в лице или особая глубина глаз, или вообще неуловимая черточка в облике, роднящая людей такого ряда.

Февраль самый негостеприимный месяц в этих краях: небо низкое, тяжелое, ветры штормовые. Мы вошли в Ионическое море. В его южной части нам предстоит отыскать глубоководный желоб, который для ученых представляет особый интерес.