И слово это было - Россия.. «Спаси меня... Соловецким монастырем» - [25]

Петра Критского в декабре 1827 года заточили в Швартгольмской крепости, а Михаила и Василия Критских — в тюрьму Соловецкого монастыря. Однако по пути в Соловки решили, что братьев надо разъединить, и Василия отправили в Шлиссельбургскую крепость, где он и умер в 1831 году «от изнурительной лихорадки», а Михаил оказался на Соловках. Мать Критских знала, где сыновья, и переписывалась с ними.

Неожиданная ревизия соловецкого острога петербургским подполковником корпуса жандармов Озерецковским спасла Михаила Критского от бессрочного там пребывания. Жандармский офицер нашел чрезмерным усердие монахов в охранном рвении, ибо увидел, что положение арестантов было «весьма тяжелым». Михаил Критский был переведен рядовым в Мингрелию, в Черноморский батальон, где был убит в сражении с черкесами.

Исследователь «Дела братьев Критских» М. К. Лемке писал в начале нашего столетия: «Вникните теперь в дело братьев Критских и попробуйте отдать себе отчет, за что было разбито столько молодых жизней? Только за разговоры в тесной компании, только за скрыто выраженное неудовольствие системой кнута… Люди не только ничего не совершили преступного, но даже не предприняли тех шагов, без наличности которых, по здравому смыслу и основам права, их нельзя обвинять в покушении, даже в твердо выраженном намерении… И за это Шлиссельбурги, Швартгольмы, Соловки!»

Судьба спасла Пушкина не только от участия в замыслах молодых людей, но даже и от предложения. Опьяненные поэтическим вольномыслием Пушкина, но не вникая глубоко в суть его послессыльной жизни, они нашли, что «Пушкин ныне предался большому свету и думает более о модах и остреньких стихах, нежели о благе отечества», и… не побеспокоили поэта.

Трудно представить ответ Пушкина, получи он предложение заговорщиков. Однако тень Соловков вновь если не накрыла поэта, то прошла совсем близко. Уж очень часто имя Пушкина встречается в следственных делах того времени. Да и немало озорных стихов-эпиграмм на императора в те дни в народе вполголоса повторяли. Вроде этих:

Немного царствовал, но много почудесил,

Пятьсот послал в Сибирь, а пятерых повесил.

Или и того злее:

С ног до головы — детина,

А с головы до ног — скотина.

И именно за Пушкиным торопились признать авторство этих чисто народных сочинений.

Теперь об Александре Семеновиче Горожанском; Мы не располагаем свидетельствами его знакомства с Пушкиным. Однако «Словарь декабристов» поясняет, что девятнадцатилетний Горожанский в 1819 году — юнкер лейб-гвардии Кавалергардского полка^{34}. И следовательно, встречи их, если не знакомство, более чем возможны. Горожанский был принят в Северное общество в середине 1823 года, арестован 29 декабря 1825 года. Царь определил наказать его «исправительной камерой: продержав еще 4 года в крепости, перевести в Кизильский гарнизонный батальон». Что и было исполнено. После четырех лет тюремного заключения в Петропавловской крепости он был определен на службу в Оренбургский батальон «под бдительное наблюдение его начальства». Однако вскоре было замечено в нем «особенное против всего ожесточение»: он даже «произносил разные дерзкие слова на особу его величества». Вот по этой причине и оказался он 11 февраля 1831 года в Архангельске, а с открытием навигации 21 мая — в Соловецкой тюрьме^{35}. Охранники вскоре нашли в нем «помешательство ума». И немудрено, ибо главный тюремщик — настоятель монастыря Досифей держал строптивого политического в земляной яме. Это был последний узник самой страшной — земляной — тюрьмы в Соловках. Добившись свидания с сыном, мать заключенного, приехав на Соловки, «нашла его запертого в подземелье… питающегося гнилою рыбою, которую ему бросали в сделанное сверху отверстие». Хлопотами матери он был переведен из-под земли в чулан, в котором можно было только лежать или стоять.

Доведенный до крайнего психического расстройства Горожанский 9 мая 1833 года во время сопровождения его в тюремную церковь схватил оставленный без присмотра нож и убил часового Скворцова.

Мать тщетно хлопотала о переводе сына в больницу для душевнобольных. И «волею божией умер» он в тюрьме Соловков 29 июля 1846 года.

Увиденные матерью Горожанского в начале 30-х годов монастырские тюремные обычаи стали широко известны в России. Впрочем, жандармы теперь особо и не скрывали ни местонахождения заключенных, ни условий их содержания.

«ПУШКИН… ОЧЕНЬ ЕГО ПОЛЮБИЛ»

Эта строка — из воспоминаний племянника поэта Льва Павлищева, записанных со слов матери — Ольги Сергеевны, сестры А. С. Пушкина. И относится эта строка к Павлу Исааковичу Ганнибалу — двоюродному дяде поэта. И… тоже соловецкому узнику!

У «арапа Петра Великого» — Абрама Петровича Ганнибала, прадеда А. С. Пушкина — было четверо сыновей: Иван, Петр, Осип, Исаак и три дочери: Елизавета, Анна и Софья. Младшего сына Абрам назвал Саввой в честь своего первого, памятного с детства покровителя — помощника русского посланника в Турции Саввы Лукича Рагузинского, который «промыслил его, (Абрама. — И. С.) от турков» и отправил в Россию в подарок Петру^{36}. Однако в семье имя Савва почему-то не привилось и его стали называть Исааком.