И сгинет все в огне - [18]

– О нет. – Она качает головой, как будто эта идея немыслима. – На восточном побережье острова, за лесом, есть небольшая деревня. Все слуги остаются там.

– Деревня? – переспрашиваю я. – Это обязательно?

Марлена пожимает плечами, что впечатляет, учитывая, что на одном из них висит моя сумка.

– Работать на Волшебников Блэкуотера – невероятная честь, и это несет большую ответственность. Мы все посвятили жизнь защите тайны этого священного места.

Боги. Целая деревня людей, живущих и умирающих на этой скале, только чтобы самым богатым Волшебникам в мире не приходилось самим таскать сумки. Я освобожу их, решаю я. Позабочусь, чтобы они выбрались отсюда. Особенно Марлена.

Остаток пути я иду в тишине на вершину холма, через богато украшенные железные ворота с выгравированной на вершине надписью «АКАДЕМИЯ БЛЭКУОТЕР». Главный особняк стоит передо мной, все пять этажей его элегантности. Огромные мраморные колонны обрамляют резные двери из черного дерева в прихожей. Богато украшенная черепица сверкает на колоссальной куполообразной крыше. Клянусь, на мгновение голова горгульи поворачивается.

Марлена отходит, идет рядом с другими Смиренными, чтобы донести наши сумки до скопления зданий поменьше, общежитий. Я держусь с другими Волшебниками, когда мы проходим через открытые двери внутрь особняка. Это самое красивое здание, в котором я когда-либо была. Гладкие мраморные полы отражают свет факелов, как поверхность спокойного озера, золотые филиграни украшают сводчатые потолки, а стены оформлены высокими книжными полками и масляными картинами в элегантных рамках.

Я решаю не запоминать планировку этого места, по крайней мере, сегодня. Здесь слишком много дверей, слишком много залов, слишком много лестниц. Это похоже на лабиринт, в который меня поймали, как крысу. Но я иду за остальными, поворачиваю за угол, поднимаюсь на короткий пролет, прежде чем пройти через еще один ряд широких дверей в самый элегантный банкетный зал, который когда-либо видела.

Это огромное помещение с высоким куполообразным потолком, украшенным замысловатой фреской с изображением пяти Верховных Богов. Десятки гладких деревянных столов стоят под ними аккуратными рядами, и студенты начинают занимать места на лавочках. В центре каждого стола стоит вращающийся подсвечник, его свет отражается от столового серебра и фарфоровых тарелок. Глифы пульсируют в стеклянных шарах, установленных вдоль стен, некоторые знакомые, другие загадочные и непостижимые.

Но именно еда действительно привлекает мое внимание, не говоря уже о моем нюхе. Ее так много, и она такая удивительная. Тарелки с пышными булочками с маслом. Подносы со жгучими перцами, фаршированными говяжьим фаршем. Шашлык с жареным луком из приправленных помидоров и острой курицы по-ситхарски. Наполненные доверху миски со спелыми грушами, свежими ягодами и сочными дынями. А в центре – башня из кремовых глазированных пирожных ростом выше меня.

У меня текут слюнки, желудок сводит, а глаза на секунду загораются, потому что именно эта комната, эта еда доводят противоречивые эмоции, бурлящие во мне, до кипения. Здесь больше еды, чем я видела за всю жизнь, вместе взятой. Я хочу съесть все, буквально все, и хочу есть с удовольствием, потому что а как иначе? Я хочу этого так сильно, что это действительно причиняет боль. Но в то же время настолько же сильно, может быть, даже больше, мне хочется закричать при виде всего этого, схватить один из вращающихся подсвечников и сжечь все это место дотла.

Было время в моей жизни, когда все, что мне доводилось есть, – это черствый хлеб и ломкое сушеное мясо, вареную картошку и, может, если повезет, пару кусочков сыра. В лесах Гальфори я целый год питалась только тушеным мясом кролика. А однажды не ела три дня. Три дня. И вот, у них столько еды лишь на одном этом банкете, достаточно, чтобы накормить столько голодных ртов, наполнить столько желудков, а они просто выставляют все это напоказ. Пойдут ли остатки в деревню для прислуги, к Марлене? Или их просто выбросят?

Нет. Я откладываю эти мысли прочь, на дальнюю полку. Не сегодня. Я могу позлиться завтра и послезавтра. Этим вечером мне просто нужно вписаться.

Я присоединяюсь к Фил за одним из столиков ближе к задней части зала. Все остальные едят спокойно, терпеливо, в размеренном темпе. Мимо проходит Смиренный мальчик, предлагая вино. Я смотрю на Фил, чтобы убедиться, что это приемлемо, но она уже осушила свой бокал, так что принимаю это за «да» и беру один себе.

Вино мгновенно ударяет в голову, мягко согревая грудь, и на секунду я расслабляюсь достаточно, чтобы по-настоящему оглядеть комнату. Она шумная и яркая, наполненная болтовней трехсот студентов. Одни кричат, другие смеются, а некоторые чокаются бокалами во время залихватских тостов. Я запрокидываю голову и впервые замечаю, что там есть целый второй этаж, длинный балкон вдоль дальней стены комнаты. Там сидят несколько десятков взрослых Волшебников, мужчин и женщин в элегантных одеждах, строгих и ученых. Профессора, я полагаю.

Фил хлопает меня по плечу, заставляя опустить взгляд.

– Эй, – говорит она, ее щеки немного покраснели. – Взгляни-ка на него.