— Прекрати истерику! — сказала девушка, сжав зубы. — Сейчас же прекрати!
— Не как? — уныло спросил Руджеро. Казалось, он сдался. — Помоги же мне, Полли! Ты единственный друг, с которым я могу поговорить на эту тему. Больше никто не знает о моих чувствах, и я никому не собираюсь о них рассказать.
Пожалуй, он прав. Наверно, Саре кое-что известно, но разве он станет волновать своими безумными идеями мать? Он слишком ее любит.
— Пока ты была в Англии, — тихо проговорил Руджеро, — я продолжал надеяться на какое-то чудо. Почему-то мне казалось, будто, как только я увижу ребенка, все чудесным образом изменится, я мгновенно смогу возродиться, боль уйдет и останется только любовь — к сыну.
— Нет, дорогой, так бывает только в старых дурацких сентиментальных фильмах, — мягко проговорила девушка. — Напротив, я бы очень удивилась, если бы ты сразу бросился к малышу с радостными воплями.
— Вот именно, — кивнул он. — Можешь считать меня чудовищем, но я даже сейчас ничего не чувствую к этому ребенку.
— Вовсе ты не чудовище. Когда ты первый раз взглянул на Мэтью, мне показалось, что ты его вовсе не видишь. Я думаю, ты стремишься защититься от разных сильных чувств, которые могут тебя ранить. Может, я не права.
— По-твоему выходит, я — трус? Не могу принять реальность такой, какая она есть?
— Перестань обвинять себя, а заодно и меня во всех смертных грехах, — улыбнулась Полли. — Просто ты еще не оправился от шока.
— Мне казалось, когда увижу сына, я найду ответ на какой-то очень важный вопрос, но этого не произошло… Знаешь, временами малыш похож на Сапфиру, временами на меня…
— А иногда он просто становится самим собой, но именно так и должно быть. В конце концов, он — не она и не ты.
— Да знаю я, знаю! Все домочадцы утверждают, будто он — истинный Ринуччи. Я чувствую: за мной постоянно наблюдают: мол, как он отнесся к появлению ребенка? Поэтому я и веду себя так, как должен: встаю перед ним на колени, разговариваю, чтобы никто, не дай бог, не подумал, будто я — бессердечный болван. Только ты знаешь правду, и если бы не ты, думаю, я бы сошел с ума.
Кажется, я вступила на опасный путь. Благоразумнее сейчас же уйти к себе.
Но она осталась сидеть. Ей хотелось облегчить боль Руджеро, даже если ее милосердие приведет к неприятным последствиям.
Полли нежно обняла его, коснувшись лбом его разгоряченного лба.
— Ты можешь положиться на меня. Я помогу, чем смогу, но только не проси меня поддерживать твои иллюзии.
— Об этом я и не прошу, — прошептал он. — Я хочу знать, какой Сапфира была в реальном мире, и только ты можешь мне об этом рассказать.
— Мои рассказы тебе помогут? — спросила она. — Может, все будет наоборот?
Его глаза лихорадочно блеснули. Пожалуй, мне не надо было снова касаться этой темы, подумала девушка.
— Просто мне важно находиться рядом с тем, кто ее знал, — быстро проговорил Руджеро. — Я еще не готов до конца отпустить ее.
— Даже если она — всего лишь призрак?
— Но это все, что у меня осталось.
— Может, с тебя уже довольно привидений? — спросила Полли. — Фрида преследовала тебя на протяжении двух лет и чуть было совсем не погубила. Ты хоть это-то понимаешь?
— Но на стадионе была ты, а не она, — усмехнулся он.
— Да, я. Но ведь упал ты не из-за меня, пойми! Тебе привиделась именно она! — гневно заявила девушка. — Она всегда была жуткой собственницей, она не могла отпустить тебя, даже несмотря на то, что плевать на тебя хотела. Вот правда, к которой ты так стремился! Получи! — Она замолчала, пораженная своей несдержанностью. — Господи, о чем я говорю? — она прижала ладонь ко рту. — Такое ощущение, будто она жива…
— Теперь ты можешь понять, каково приходится мне? — кивнул Руджеро. — Понимаешь, почему я не могу ее отпустить?
— Наверно, ты слишком стараешься это сделать.
— А если я не буду стараться? Знаешь, что я чувствовал в тот день, когда случилась авария? Увидев Сапфиру на своем пути, на трассе, я безумно обрадовался. Я знал: она принесет мне несчастье, но все равно был счастлив увидеть ее после стольких лет. Мне показалось, она пришла по моему зову…
— Понимаю, — проговорила Полли. Она помнила, как он шептал имя Сапфиры.
— Я видел ее издалека, но потом… потом она исчезла.
— То есть ты хочешь сказать, если я проведу тебя теми дорогами, по которым она ходила, ты станешь лучше ее понимать? Ты ошибаешься! По-моему, тут дело в другом.
— Но иначе я просто сойду с ума!
— Тебе мало воспоминаний о тех днях, которые вы с Фридой провели вместе? — жалобно спросила девушка. — И потом, она же оставила тебе сына!
— Те дни — всего лишь иллюзия, не больше, — прошептал он.
— Зато ребенок не иллюзия. Он реальный, он — часть ее. Руджеро, пожалуйста, попытайся понять: ты не можешь ее вернуть!
Казалось, он немного успокоился. Полли осторожно убрала фотоальбомы подальше от его глаз.
Внезапно она услышала звонок своего мобильного телефона, который остался лежать на столе в ее комнате.
— Прости, мне надо ответить, — бросила Полли и поспешила к себе, оставив Руджеро наедине с его мыслями.
Он услышал ее первые слова, произнесенные в телефонную трубку:
— Я звонила тебе сегодня, но мне никто не ответил, поэтому я решила, ты уже в больнице.
