«И проиграли бой» - [39]

Бертон виновато улыбнулся.

— Сам удивляюсь, с чего это меня на рассуждения потянуло. Вы люди практические и таких же, кому только есть-пить подавай, ведете. Но всякий раз что-то у вас не срабатывает, всякий раз люди не подчиняются вашей логике, поступают, казалось бы, вопреки здравому смыслу, а вы, вожаки, либо отрицаете это, либо просто не задумываетесь, почему так происходит. Но случись кому задать этот вопрос, дескать, что же понуждает людей, которым лишь есть-пить подавай, выходить за рамки ваших канонов, вы поднимаете крик: «Утопист! Мистик! Метафизик!» Впрочем, зачем я все это говорю вам, человеку практическому? Но именно такие, как вы, вовлекали простых людей, кому лишь есть-пить подавай, в самые страшные смуты, какие только помнит история.

— Нас ждет работа, — прервал его Мак. — Нам некогда всякую заумь выслушивать.

— Вот-вот, вы и беретесь за работу, понятия не имея о тех, для кого работаете. И каждый раз из-за этого впросак попадаете.

Палатки были уже совсем рядом.

— Обратись вы с такой речью к ребятам, вас бы отсюда вышвырнули, буркнул Мак.

Вдруг словно из-под земли перед ними выросла темная фигура.

— Кто идет? Ах, это вы. А я сразу-то и не признал.

— Дейкин охрану выставил? — спросил Мак.

— Ага.

— Молодец Дейкин. Молодец, нравится он мне, никогда головы не теряет.

Они остановились около большой островерхой палатки.

— Мне, пожалуй, пора, — сказал док. — Моя охрана здесь спит.

— Конечно, выспаться надо, — поддержал Мак. — Завтра, возможно, придется раненых перевязывать.

Док скрылся в палатке. Мак обратился к Джиму.

— Тебе, между прочим, тоже неплохо бы на боковую.

— А ты куда?

— Я-то? Пройдусь еще, посмотрю, все ли в порядке.

— И я с тобой. А то ничего не делаю.

— Ш-ш-ш, тише ты. — Мак медленно прошел к веренице машин. — Ты мне во многом помогаешь. Может, я уже по-старушечьи сентиментален, но когда ты рядом, мне спокойнее.

— Но я же только хвостом за тобой хожу! — воскликнул Джим.

— Наверное, у страха глаза велики, но порой я боюсь, как бы с тобой чего не случилось. Мне бы вообще тебя не брать сюда. А то теперь привык, что ты всегда рядом.

— Так чем мы займемся сейчас, Мак?

— Тебе самое лучшее — идти спать. А я попробую потолковать с легавыми, которые нас караулят.

— Зачем?

— А скажи-ка, слова дока тебя не зацепили?

— Я не вслушивался.

— Чушь он порол в общем-то, хотя кое-что и по делу говорил. Для того, чтоб забастовка удалась, нужны два условия: сил в борьбе не жалеть, и население привлечь на свою сторону. Почти вся земля в долине сейчас принадлежит горстке воротил. Значит, остальной люд, считай, неимущий. И воротилам их приходится либо подкупать, либо обманывать. Ведь у этих парней на дороге хоть и должность полномочных помощников шерифа, на деле они обычные работяги, дали им шерифскую звезду, сунули ружье в руки, заплатили за две недели. Вот я и думаю, не пойти ли потолковать с ними, прощупать, как они насчет забастовки настроены. Конечно, они с хозяйского голоса петь будут, но, как знать, может, удастся к ним подобрать ключик?

— А что если тебя арестуют? Помнишь, что нам вчера ночью наобещали?

— Ты переоцениваешь их, Джим. Они не настоящие легавые, они меня и не узнают.

— Все-таки я пойду с тобой.

— Ладно, но как только почуешь, что жареным пахнет, бегом в лагерь и ори что есть мочи.

В палатке позади них кто-то закричал во сне. Тут же его окликнули несколько голосов, разбудили. Мак с Джимом неслышно протиснулись меж двух машин. Мерцающие огоньки сигарет оказались совсем рядом, заметались, изошли искрами — их спешно тушили, заслышав незнакомых людей.

Мак первым подал голос.

— Эй, ребята, выйти-то можно?

— А сколько вас? — спросил кто-то.

— Двое.

— Валяйте, выходите.

На мгновение луч фонарика высветил их лица. Сидевшие на дороге зашевелились, поднялись на ноги.

— А что вам нужно-то? — спросил один.

— Да вот не спится. Дай, думаем, пройдемся, словом с кем перекинемся.

Спрашивавший рассмеялся.

— Везет нам на собеседников сегодня ночью.

Мак в темноте на ощупь вытащил свой знаменитый кисет.

— Хочет кто закурить?

— Свой табачок держим… Так чего тебе надо-то?

— Да вот, многие из наших интересуются, как вы к забастовке относитесь, прислали узнать. Ведь вы такие же рабочие парни, как и они. Вот наши и думают, неужто вы своим не поможете?

Слова его были встречены молчанием. Мак тревожно оглянулся.

Кто-то тихо произнес:

— Ну вот что, хватит нам мозги пудрить. Допрыгались, голубчики. Еще пикнете раз, пулю в лоб схлопочете.

— Да вы что, ребята? Что еще за шутки?

— Джек, Эд, отведите-ка этих субчиков. Чуть что — стреляйте. Ну-ка, вперед, живо!

И, подталкивая Мака с Джимом ружьями в спину, конвоиры повели их, из тьмы им вдогонку крикнули:

— Что, думали, вы так запросто всех вокруг пальца обведете? Да нам еще днем полицейские на вас указали.

Мак с Джимом под дулами ружей пересекли дорогу, спустились на обочину. Вслед им неслось:

— Просчитались, умники! Хотели втихую всех из лагеря до утра вывести, а мы — пустые палатки карауль! Да мы сразу о ваших планах узнали. Нас на мякине не проведешь!

— От кого узнали-то?

— Ишь чего захотел!

Конвоиры не отставали ни на шаг, тыча ружьями в спины Мака и Джима.