И про тебя там написано - [34]

Впервые в жизни я оказалась первой перед кабинетом химии. К счастью, он был уже открыт. Я вошла, села на свое место, положила рюкзак на парту, а сверху пристроила голову. И в такой позе заснула. Разбудил меня Яспер.

— Извини, — пробормотал он, когда я вздрогнула и чуть не свалилась со стула. — Мне показалось, ты просто задумалась.

— Ты меня переоцениваешь, — буркнула я. Улыбаясь, он сел на свободную половину моей парты и принялся болтать ногами.

— Разобралась в номере 6с? — поинтересовался он.

— Яспер, — сказала я, — ты же не всерьез это спрашиваешь, правда? Я ничего не понимаю в химии. А домашку всегда списываю у Петровны.

Его ухмылка стала шире.

— А зачем она дает тебе списывать? Лучше бы подтянула. Ведь ты так никогда ничего не выучишь.

— Она считает, что я безнадежна, — ответила я. — Что я самая большая тупица на свете.

— Ах вот оно что. — Он протянул руку и потрепал меня по плечу. Наверно, хотел утешить. — Да нет, ты еще не самая.

— Чего?

— Не самая большая тупица.

— Ну, Петровна считает иначе.

— Она сама тебе это сказала?

— Хуже. Написала.

Тут до него дошло.

— Вы поссорились, что ли?

Я пожала плечами. Какими словами объяснить Ясперу, что между нами с Петровной произошло? Уж больно издалека пришлось бы начинать. И звучала бы вся эта история как полный бред. К тому же мне не хотелось, чтобы он в чем-то винил себя.

Поэтому мы просто помолчали: он болтал ногами, а я пялилась куда-то мимо его джинсовой задницы. Класс тем временем заполнялся. Последней ворвалась Петровна. Судя по тому, что она тут же принялась извиняться, в дверях она чуть не затоптала самого герра Бреннера.

Плюхнувшись по соседству, она швырнула рюкзак на парту и повернулась ко мне. Вид у нее был разъяренный.

— Я! Тебя жду! В метро! Кучу времени! Пишу тебе! А ты… — она аж дар речи потеряла от негодования.

— Зачем же ждать какую-то тупицу? — я взглянула ей прямо в лицо.

— Кто тут тупица?

— Да брось притворяться!

Она растерялась. Правда растерялась.

— Ну вот, я так и думала, что тебе не понравится, — пролепетала она.

— Вот так сюрприз! — взорвалась я — насколько можно взорваться шепотом. — Ты меня описываешь как избалованную безмозглую толстуху, а мне это почему-то не нравится! В каком месте, скажи на милость, я толстая? И вообще, как ты могла назвать меня Пией? Ты разве не знаешь, что я ненавижу это имя?

Петровна открыла было рот, но ее опередил герр Бреннер.

— Не хочу вам мешать, — раздался его голос у нас над головами, — но будь добра, Пия, собери-ка вещи и пересядь на свободное место рядом с Яспером.

Петровна заржала — не без горечи, но и не без злорадства.

— Да не Пия я! — прорычала я.

— Если бы вы хоть раз за последнее полугодие подняли руку, у меня была бы возможность запомнить ваше имя, неведома вы зверушка, — отозвался герр Бреннер.

Весь урок я жалела, что не влюблена в Яспера. Все, что насочиняла Петровна, вплоть до едкого описания моей персоны, бесило ужасно. Она оказалась куда подлее Леи и била точно в цель: героиня и Яспер являли собой мегасладкую парочку. Будь в жизни все как в Петровниной книжке, мы бы с Яспером сейчас держались за ручки под партой. Он положил бы ладонь мне на коленку, а я бы без спроса взяла его ручку-стирашку, потому что забыла свою.

Впрочем, он и так молча подвинул мне свой пенал — уж больно долго я копалась в рюкзаке. Так как при этом я прослушала, что диктовал учитель, он и тетрадь подвинул поближе. И сам придвинулся. Наши колени соприкоснулись. Мне стало теплее: герр Бреннер, как всегда, демонстративно распахнул окно, типа в классе духота. Так он давал понять, что нас слишком много и мы дышим кислородом, который ему самому необходим.

Из окна поддувало, и я поплотнее закуталась в шарф. Яспер набросил мне на плечи свою куртку. При этом он успевал все записывать и небрежно вскидывать руку. Но его не спрашивали. Видимо, герр Бреннер не сомневался, что Яспер все знает. Потому он и Петровну никогда не вызывал, если хоть кто-нибудь кроме нее поднимал руку. Иногда учительский игнор ей надоедал, и она своим хрипловатым голосом выкрикивала ответы с места.

Но Яспер был более терпелив. Его куртка пахла дезодорантом, метро и немножко мокрой псиной. Не противно — наоборот, даже приятно. Поганка Петровна, кстати, даже это угадала и именно так все в книжке и описала. Иначе бы мне вряд ли пришли в голову такие ассоциации. Но когда урок закончился, герр Бреннер вылетел из класса и окно само собой захлопнулось, пришлось, хочешь не хочешь, куртку возвращать.

— Не за что, — обронил Яспер и убежал на перемену, пока я складывала вещи и размышляла, не оставить ли его ручку-стирашку у себя до конца дня. Честно говоря, я бы так и осталась с ним сидеть. Но это привлекло бы ко мне лишнее внимание, а для меня это слишком высокая цена.

— Давай помогу, — Петровна сгребла в кучу мои тетрадки.

— Прекрати выеживаться.

— Сама прекрати! Про Пию — это полная ерунда! Имя как имя.

— Нет, Эрна, не ерунда!

Она покраснела.

— Ну прости, детка. Сглупила, признаю. Я подумаю, как и что можно переделать. Правда, боюсь, это будет непросто.

— Да что тут думать? И не надо ничего переделывать, просто имя поменяй. Это же не твой долгожданный первенец. А всего-то дурацкая книжка. Книжка обо мне.