И про тебя там написано - [22]

— О чем это ты?

— Ну вдруг Лея превратила в кошку своего бывшего. Или заклятую подругу.

— Или особо доставучую читательницу, — подхватила Петровна. — Не болтай ерунды! Разве Лея похожа на человека, у которого есть магические способности?

— Ну в каком-то смысле да…

Ох и неряха же она! Даже на кухне не убралась перед отъездом. А ведь отбыла в Южную Германию аж на пять дней, как выяснила Петровна. Но в раковине так и остались грязные чашки, а из посудомойки пованивало. На подоконнике стояли горшочки с какой-то увядшей зеленью.

— Полить их, что ли. И машинку включить, — поморщилась Петровна.

— Представь, как она удивится, когда вернется.

Похихикав, мы двинулись в комнату, которая, по всей видимости, служила Лее спальней, а заодно и кладовкой для двух бельевых сушилок. С сушилок печально свисали линялые шмотки, которые когда-то были черными. Петровна принялась развивать мысль, что писатели вообще неряхи. Она об этом где-то читала.

— Например, в «Гарри Поттере» авторша насмехается над всеми, кто хоть иногда протирает пыль, — вещала Петровна. — Упаси бог увидеть, какой бардак у нее дома.

Я пожала плечами. Мне это никогда не приходило в голову. В фильмах про Гарри Поттера уборка как-то не упоминалась.

Мы поскорее смотали из спальни: то еще зрелище, эти Леины лифчики на сушилке. Следующая комната оказалась совсем крошечная, но именно ее мы и искали. Во всяком случае, у Петровны глаза вдруг загорелись не хуже чем у кошки. В каморке размером с кладовку у меня дома помещался стол, а на столе — компьютер. Места и так было мало, но на полу еще громоздились коробки, откуда торчали выдранные из газет листы и прочая макулатура. На стене висела пробковая доска, к которой были пришпилены разноцветные бумажные квадратики. Петровна поворошила содержимое одной из коробок, а затем посветила телефоном на доску. Щурясь, она пыталась разобрать Леин почерк.

— Это что, списки покупок? — спросила я.

— Не-а, заметки про каких-то людей. Наверно, для очередной книжки.

Я протиснулась мимо Петровны, наступив на коробку из-под обуви — там что-то затрещало и захрустело. На квадратных бумажках, прикнопленных к доске, записи были одна кошмарней другой. «Девочка, 13 лет, у матери рак, отец алкоголик». «Парень, 16 лет, впервые в жизни страстно влюблен, а предмет воздыханий в депрессии». «Девочка, 11 лет, переезжает в большой город, все ее травят».

— Что это за жесть?

— Идеи, — отозвалась Петровна. — Всякие жалостливые истории для книг.

— Но почему с ними со всеми происходят какие-то ужасные вещи?

— Ну, все же любят читать про ужасные вещи.

— Я — нет, — отрезала я.

— Да брось, ты тоже. Главное, чтобы кончалось хорошо.

Петровна отвернулась от доски и плюхнулась на вертящийся стул. Включила ноутбук — Лея оставила его в режиме гибернации, — и выругалась.

— Ну конечно, запаролен!

Она вбила что-то в окошко для пароля, и нам вдруг открылся Леин виртуальный рабочий стол — такой же захламленный, как и квартира.

— Как тебе это удалось?.. — я уже готова была поверить, что Петровна тоже колдунья.

— Эта баба такая же самовлюбленная, как и большинство людей. В качестве пароля она взяла бы либо кличку кошки, либо свой собственный псевдоним.

— А откуда ты знаешь, как зовут кошку?

Петровна вздохнула, словно я спросила несусветную глупость. И принялась кликать файл за файлом, листать бесконечные белые простыни, испещренные буквами. Потом достала из сумки флешку, воткнула в компьютер и стала копировать данные.

— Что ты с этим будешь делать?

— Читать.

— Шутишь?

— Я хочу знать, нет ли у нее чего-нибудь и про меня.

— Разве мы за этим пришли?

— А ты что думала? Полюбуемся ее вонючим бельишком — и по домам?

— Я думала, мы пришли из-за меня. И из-за Яспера. — Я чувствовала себя одураченной.

— И из-за этого тоже, — согласилась Петровна. — Но, честно говоря, я не рассчитывала найти в ее квартире ничего полезного для тебя. Здесь явно нет никаких доказательств того, что Лея за тобой следит. Сама посуди: подзорной трубы не наблюдается. На доске не висит твоя фотография, утыканная дротиками. Похоже, Лея всё, что пишет, берет из головы. Иногда крадет идею из газеты, но о тебе в газетах вроде бы пока не писали. Так что я хочу посмотреть, не хранит ли она на жестком диске еще чьи-нибудь судьбы.

— И как ты это намерена выяснить?

— Ну, по крайней мере себя-то я узнаю, — пробормотала Петровна. — Или ты считаешь, что только твоя жизнь достойна стать сюжетом для книги?

Мне казалось, что мы торчим в этой каморке уже много часов. Стоя за спиной у Петровны, я смотрела, как она перекидывает на флешку файл за файлом, и испытывала глубочайшее недоумение. Я-то всю дорогу считала, что мне ужасно не повезло вляпаться в стремную историю с книжкой, описывающей мою жизнь. И вот передо мной сидит Петровна, которая, похоже, совершенно иного мнения на этот счет. Впервые за все время, что мы знакомы, у меня возникло чувство, что она мне завидует. Неужели ей кажется, что это круто — стать героиней книги? Что это повод для гордости? Разве я в итоге сделалась знаменитостью, как мечтала в детском саду? Ох, иначе я тогда воображала свою звездную жизнь: на голове корона, дом завален пакетиками «Скитлз», все лезут ко мне фотографироваться и задаривают игрушками.