И про тебя там написано - [16]

Вконец разочаровавшись, Петровна бросила карты под парту.

— Давай лучше в шахматы попробуем — может, математика у тебя лучше пойдет.

— Спасибо, не надо.

— Ты прямо секси, когда думаешь.

Она сказала это просто так. Но когда мы уселись с доской в буфете, тут же нарисовался семиклассник и сфоткал нас для школьной газеты. Через пять минут Петровна смахнула фигуры с доски и наконец разрешила мне открыть «Ютуб» — там я нашла страшно увлекательное видео о том, как готовить капкейки.

Все это помогло мне отвлечься от замеса с книжкой, смертью Яспера и прочей белибердой. Книга перекочевала под кровать. Мария, похоже, считала, что за два раза в неделю с уборкой в нашем доме не управиться: во всяком случае, к книжке она не притрагивалась, равно как и к грязным тарелкам, и к куче использованных бумажных платочков.

Иной раз мне казалось, что Лея Эриксон и ее книжка мне просто приснились — например, когда я смотрела новые серии «Игры престолов». Кому нужны книжки, если есть сериалы? Ясперу я писать перестала. А вот он время от времени слал мне по «Вотсапу» загадочные картинки: например, какую-то фигню с куриной ножкой и вулканом, — но у меня не было ни малейшего желания ломать голову над ребусами. Я решила, что не обязана нести за него ответственность. Гораздо приятнее думать не о Яспере, а о Петровнином внучатом троюродном дяде Тимуре.

Я даже спросила у нее, сколько еще Тимуру учиться на террориста и предупредит ли она меня, когда и какой вокзал он подорвет. На самом деле, конечно, я хотела выяснить кое-что другое. Когда я произнесла имя Тимур, у меня язык зазудел. Петровна хмуро посмотрела на меня и сказала, что сейчас он проходит стажировку за границей. Мне стало как-то грустно.

Поэтому ко встрече с Леей Эриксон я оказалась совершенно не готова.

7

Конечно, Лея встретилась мне не вживую. Она смотрела с фотографии, вывешенной в витрине книжного магазина. Все та же симпатичная физиономия с сайта издательства, которая не имела с реальной Леей ничего общего. Под фотографией было приклеено рукописное объявление: встреча с автором, вторник, 19:30. Я сфоткала его и послала Петровне.

Все-таки ума Петровне не занимать: она сразу прочитала мелкий шрифт. Вход двенадцать евро на рыло.

«Придется тебе идти одной», — написала Петровна.

«Ты не можешь меня бросить!» — взмолилась я.

«На двенадцать евро вся моя семья может жить неделю!»

Я решила, что Петровна шутит. С другой стороны, откуда мне знать, сколько зарабатывают наркодилеры. Мы с Петровной на разные темы откровенничали, но о деньгах никогда всерьез не говорили. Квартира у нее, несмотря на изрядное количество обитателей, была такая крошечная, что мне пришлось ждать на лестнице, когда я однажды, несмотря на запрет, за ней зашла.

— Так будет лучше, — заверила меня Петровна. — А то не ровен час наступишь на какого-нибудь младенца.

Двенадцать евро я бы предпочла потратить на кино, чем на вечер в компании Леи Эриксон. Когда бывают скидки школьникам, за эти деньги еще и попкорн купить можно.

Но все-таки я подкатилась к маме. Сказала, что мы пойдем на встречу с писателем.

— Ага, — сказала мать, — значит, ты все-таки дочитала эту книжку, которую не выпускала из рук. Ведь речь всё о ней же?

— О чем же еще, — отозвалась я. Начинать новую я пока не собиралась. Мне и этой хватило с лихвой. Мать, бровью не поведя, согласилась проспонсировать Петровну. Та сказала, что ей ужасно неловко, но в благодарность она обязательно поможет мне разобраться с Леей и правдой.

На встрече с Леей Эриксон попкорна, разумеется, не было. Зато имелась миска с хрустящей соломкой и мармеладными мишками — и на том спасибо. Мы с Петровной не стеснялись угощаться. Петровна, конечно, сперва кривилась, ведь в эту миску куча народу лазит немытыми руками. Я успокоила ее: мармеладные мишки такие скользкие, что микробы с них сами собой скатываются.

Как-то само собой вышло, что мы сели в последнем ряду — дурацкая идея, потому что оттуда ничего не было ни видно, ни слышно. Лея, естественно, с прошлого раза не научилась говорить громко и разборчиво, а микрофон — ну какой микрофон, вы еще скажите, что в этой лавчонке двадцать первый век наступил. Народу было немного, чуть больше двадцати человек, в основном старушенции. Некоторые притащили мужей и пихали их, когда те начинали похрапывать.

— Я думала, она для молодежи пишет… — шепнула я Петровне.

— Народ нынче пошел инфантильный, — сказала Петровна чуть громче, чем надо бы: один из дедушек встрепенулся и бросил на нее негодующий взгляд. — Так что все логично. Взрослые любят детские книжки. Моя бабушка, например, уже наизусть выучила «Сумерки». Притом что отродясь ничего кроме Библии не читала.

Я едва-едва разбирала, что там бормочет Лея. Но Петровна тут же определила, что на этот раз она читает стихи.

— Я сейчас прыщами пойду, — шепнула она мне. — У меня аллергия на все, что рифмуется.

Леиного лица, как всегда, было не видно за волосами. Я никак не могла взять в толк, читает она одно бесконечное стихотворение или десяток коротких. Когда публика наконец захлопала, я с облегчением выдохнула.

Возле стола, за которым Лея сидела, появилась продавщица в тапочках. В руке у нее дрожал крошечный букетик.