И пришла Игра - [27]

Вернулись в дом и продолжили готовку. Вскоре в «предбаннике» послышались толкотня и приглушенные голоса — гости привели себя в порядок и пожаловали на обед. Амбалу достался старый спортивный костюм — местами протертый, местами залатанный, Элеоноре — лучший мамин халат, а Насте — мои камуфляжные шорты и черная борцовка. И хоть одежда была велика размера на четыре, соратница выглядела не только необычно (эльфийка в земных шмотках, лол), но и в разы симпатичнее. Этакая домашняя панкуха, а не расфуфыренная напомаженная фифа. Жаль, что внешность никак не соответствовала внутреннему наполнению.

Малири: Че вылупился? Я хоть лишай не подцеплю?

Пуфель: Только вшей.

Малири: Кошак помойный!

Пуфель: Приятного аппетита)

— Присаживайтесь, — отец, как щедрый хозяин, обвел рукой колченогие табуретки.

Небольшой столик, что прежде всегда стоял у окна, вынесли на середину кухни. В тарелках и мисках лежала самая обычная, но оттого не менее вкусная еда — молодая картошка с яйцами и шкварками, колбаса, сыр и овощной салат. И хоть Настя кривилась и морщилась, словно перед ней плюхнули коровью лепешку, чуткие уши уловили голодное урчание.

— А это, — в центр ароматного великолепия, как ракета на стартовую площадку, приземлилась запотевшая бутылка, — полезный бонус.

— Водка? — с любопытством спросила Эля, словно иностранка-русофилка, впервые дорвавшаяся до культурных «изысканий».

— Тю! Обижаете, — папа расплылся в радушной улыбке. — Самогон! Из лучшего бурака. Молоком чистил. Мягкий, как слеза младенца. Угощайтесь, не бойтесь — когда еще доведется попробовать?

Малири: Ну и вонища.

Пуфель: Для маленьких приверед есть компот.

Малири: Пошел ты. Я не собираюсь глотать всякую бодягу. Еще травануться не хватало.

Пуфель: Хильнешься — и все.

Малири: Вот нубяра. Лечение и снятие яда — разные заклинания.

Пуфель: Отмазывайся. Так и скажи, что слабо. «Дон Пердиньон» любой дурак выпьет, а ты это попробуй.

Малири: И не подумаю. Сам пей эту хрень.

Пуфель: И выпью. Я же не какая-то неженка.

— Мне тоже, — щелкнул коготком по стопке.

— А не рано? — насторожилась мама.

Повернул к морде запястье и взглянул на воображаемые часы.

— Московское время: конец света. Самое то.

— Тоня, не бубни, — папа плеснул на полпальца. — Твой сын давно не ребенок.

— Да я в курсе. Но теперь он в кошачьем теле — мало ли, как новый организм отзовется.

— Да все ровно будет, не накаляй. Ну, кому еще?

— Мне, — Настя подняла руку.

— Доченька! — изумилась маман.

— Что? Ты же пьешь.

— Наливай, — бандит поставил точку в споре. — Уже можно. Пусть заценит, как батя в ее годы горькую дул.

Бутылка описала полный круг и вернулась на место. Папа встал, поднял стопку и торжественно произнес:

— Ну, за знакомство.

Чокнулись — опрокинули. Виктор громко крякнул и стукнул по столу — хорошо пошла. Эля закашлялась и замахала ладонями перед слезящимися глазами, остальным зашло спокойно, без происшествий. А Настя, вопреки всем ожиданиям, даже не поморщилась, точно выпила обычной воды. И с вызовом уставилась мне в глаза — мол, уделала, как нефиг.

Малири: Ну и кто из нас лох?

Пуфель: Пока 1-1

Малири: Фигня этот ваш самогон. Сто пудов бодяжите, нищеброды. Да я такого ведро выпью.

Пуфель: Ага, рассказывай.

Малири: Спорим?

Пуфель: На что?

Малири: На сто баксов. Хотя стоп, у тебя же и ста рублей нет -_-

Пуфель: Я бы и не стал спорить на деньги. Это скучно.

Малири: Тогда на что?

Пуфель: На поцелуй.

Настя запрокинула голову и громко захохотала, из-за чего все дернулись, как током ударенные. Ведь в тишине, нарушаемой лишь жеванием и звоном вилок, взрыв хохота грянул, как внезапный выстрел.

— Настя! — рявкнул Виктор, сжав в кулаке столовый нож, будто заточку. — Веди себя прилично!

— Солнышко, все в порядке? — Эля квочкой накинулась на деточку и коснулась ладонью лба. — Голова не кружится? Может, приляжешь?

— Все нормально, мам. Просто Захар так смешно кушает — я и не удержалась.

Теперь все уставились в мою сторону. Я поднял морду от тарелки и утер майонез с усов.

— Ем, как обычно.

— Что ж, — отец взял бутылку, прекрасно понимая, что лучший способ сгладить углы — хряпнуть еще по одной. — Давайте выпьем за то, чтобы проклятая нечисть провалилась ко всем чертям и никогда не возвращалась!

За такое грех пропускать. Чокнулись — опрокинули. Пошло еще легче, а на бледных аристократичных щеках маман вспыхнул здоровый деревенский румянец.

Пуфель: Ну так что? Струсила?

Малири: Поцелуй свои бубенцы, когда вылизываться пойдешь.

Пуфель: Струсила.

Малири: Еще я кошек не целовала.

Пуфель: Трус-баягуз.

Малири: У тебя из пасти дохлыми мышами несет.

Пуфель: Меньше трепись и чаще закусывай, а то под стол упадешь.

Малири: ..I..(0_0)..I..

— Ешь давай, — амбал точно прочитал мои мысли. А может просто заметил, что дочурку уже ощутимо пошатывало — после двух-то рюмок.

Настя с опаской поддела картошку и осторожно отправила в рот. Пожевала, поморщилась, а затем в изумлении вскинула брови, вмиг позабыв о показной брезгливости. Вилка заплясала по тарелке, накалывая золотистые дольки, жареное сало и овощи. Распробовав угощение, подруга накинулась на него с таким остервенением, словно не ела пару недель. Вот уж действительно — за ушами трещало, а с учетом их размера и длины, древняя пословица обрела новую жизнь. Хотел подколоть за резкую смену предпочтений, но передумал — мало ли чем она питалась дома. Может, всякой гадостью вроде устриц и сырого мяса, а то и вовсе сидела на строжайшей диете, ведь ее высочество должна выглядеть идеально.