И повсюду тлеют пожары - [48]

После продолжительных консультаций с адвокатом Маккалла дали Третьему каналу эксклюзивное интервью. Позитивный пиар, поддержал клиентов мистер Ричардсон, и Третий канал прислал к ним в гостиную съемочную группу с продюсером и снял, как чета сидит на угловом диване с Мирабелл перед пылающим камином; мистер Ричардсон устроился прямо за кадром.

— Конечно, мы понимаем чувства мисс Чжоу, — сказала миссис Маккалла. — Но Мирабелл прожила с нами почти всю свою жизнь и помнит только нас. Я считаю, Мирабелл — мой ребенок, что ее появление — это судьба.

— Ни одна живая душа, — прибавил мистер Маккалла, — не может с чистой совестью утверждать, что Мирабелл не будет лучше в крепкой семье с двумя родителями.

— Есть мнение, что у вас Мирабелл потеряет связь со своей культурой, — сказал продюсер. — Как вы решаете эту проблему?

Миссис Маккалла кивнула:

— Мы стараемся проявлять чуткость. Обратите внимание, у нас теперь больше азиатских художественных работ. — Она обвела рукой свитки на стене у камина (горы, тушь), глазурованную керамическую лошадку на каминной полке. — Мы готовы, когда Мирабелл подрастет, рассказывать ей о ее родной культуре. И, разумеется, она уже любит рис. Это была ее первая твердая пища.

— В то же время, — вставил мистер Маккалла, — мы хотим, чтобы Мирабелл росла нормальной американской девочкой. Чтобы она понимала: она абсолютно такая же, как все.

В финале сюжета супруги Маккалла стояли над кроваткой Мирабелл, а та агукала на свой мобиль.

Даже Ричардсоны по этому щекотливому вопросу разделились. Миссис Ричардсон, естественно, твердо выступала за Маккалла — и Лекси тоже.

— Посмотрите, какая жизнь у Мирабелл! — как-то раз в середине февраля вскричала Лекси за ужином. — Огромный дом, есть где играть. Двор. Две комнаты игрушек. Мать ей в жизни такого не обеспечит.

Миссис Ричардсон ее поддержала:

— Они так ее любят. Они столько ждали. И они растили ее с первых недель. Мать она уже и не помнит. Марк и Линда — единственные родители, которых она знает. Они идеальные родители, и отнять ее — жестоко по отношению ко всем.

Сплин и Иззи, однако, склонялись на сторону Биби.

— Она совершила одну ошибку, — твердил Сплин. Пёрл рассказала ему историю Биби почти целиком, и Сплин, как и во всем, выступал за Пёрл. — Она думала, что не может позаботиться о ребенке, но потом все переменилось, и она может. Нельзя же теперь отнимать у нее ребенка навсегда.

Иззи высказалась лаконичнее:

— Она мать. Они нет.

История разожгла в ней искру, хотя Иззи пока не понимала, что ее так задевает, и еще долго не сможет выразить словами.

— Клифф и Клэр вчера вечером из-за этого поругались, — однажды рассказал Брайан Лекси. Они валялись в его кровати, полуодетые, прогуляв лакросс и хоккейную тренировку ради упражнений иного сорта. — Клифф и Клэр никогда не ругаются. (Началось за ужином, а когда Брайан отправился в постель, его родители уже погрузились в твердокаменное молчание.) Папа считает, ей лучше с Маккалла. Он говорит, с такой матерью у нее никакого будущего. И что из-за таких, как Биби, и существует порочный круг нищеты.

— А ты сам-то что думаешь? — не отступила Лекси. Брайан замялся. Мать оборвала отцовскую тираду; это она делала нередко, но с подобным пылом — никогда.

— А чернокожие дети, которых отдают в белые дома? — спросила она. — Это что, обрывает порочный круг нищеты? — Она с грохотом уронила кастрюлю в раковину и включила воду. Шипящим облаком заклубился пар. — Если так охота помочь черному сообществу, может, пусть для начала поменяют систему?

Брайану казалось, что отцовские рассуждения логичны: ребенок в безопасности, о нем заботятся, его обожают, у него есть все шансы на свете. Но Брайана, как и его мать, почему-то передергивало от зрелища смуглого тельца в длинных бледных руках миссис Маккалла. Вспыхнула досада — нет, злость — на Биби за то, что поставила его в такое положение.

— Я думаю, будь она поосторожнее, всего этого можно было бы избежать, — чопорно ответил он. — Ну возьми ты презерватив. Что, так трудно? Доллар потрать в аптеке — и ничего бы не было.

— Ты вообще мимо, Брай, — сказала Лекси и потянула джинсы с пола.

Брайан их у нее отобрал.

— Да наплюй. Не наша ведь проблема, да?

Он обхватил ее руками, и Лекси напрочь забыла и о маленькой Мирабелл, и о Маккалла — обо всем на свете, кроме его губ, прижавшихся к ее уху.

Эд Лим помог Биби подать ходатайство и получить временное право на встречи с ребенком — раз в неделю на два часа. Пока что опека над девочкой остается за мистером и миссис Маккалла.

Уговор не устраивал никого.

— Только библиотека или «общественное место», — жаловалась Биби Мие. — Она даже не прийти ко мне домой. Я обнимать дочь в библиотеке. И социальная работница сидеть, все время смотреть на меня. Как будто я преступник. Как будто я делать больно свой ребенку. Эти Маккалла, они говорить, приходить к ним в дом, навещать там. Они думать, я сидеть и улыбаться, когда они красть мой ребенка? Они думать, я сидеть с камином и смотреть картинки, а какая-то женщина обнимать мой дочь?

У миссис Маккалла тоже накопились жалобы.

— Ты себе не представляешь, каково это, — говорила она миссис Ричардсон по телефону. — Отдавать своего ребенка чужому человеку. Женщина, которую ты даже не знаешь, уносит твоего ребенка, а ты смотришь. Как в дверь звонят — у меня сразу крапивница, Элена. Они уходят, а я буквально встаю на колени и молюсь, чтоб она вернулась, когда должна. Накануне ночью спать не могу. Снотворное глотаю. (Миссис Ричардсон сочувственно закудахтала.) И всегда в разные дни. Каждую неделю я твержу: умоляю, давайте назначим время. Пожалуйста, давайте выберем один день. Я буду хотя бы знать, когда мне это предстоит. Успею подготовиться. Но нет, она вечно предупреждает соцработницу накануне. Мол, не знает заранее расписания смен. Мне звонят под вечер: «Ой, мы придем завтра в десять». Меньше чем за полдня. Нервы совсем истрепаны.