И повсюду тлеют пожары - [15]

— Была ли ты желанна? — переспросила Мия. — О да. Ты была желанна. Очень, очень желанна.

Она отложила кисть в лоток и почти бегом кинулась из комнаты, больше не взглянув на Пёрл, оставив дочь рассматривать недоделанный велосипед, и заданный вопрос, и щетину кисти в лужице краски, что постепенно затягивалась кожицей.

5

Эпизод Джерри спрингера будто открыл Лекси глаза на существование Пёрл, и с того дня Лекси заинтересовалась подругой младшего брата — Маленькой Сироткой Пёрл, как она сказала Сирине Вон однажды вечером по телефону.

— Такая тихоня, — дивилась Лекси. — Будто боится заговорить. А если на нее смотришь, она краснеет — прямо красная-красная, как помидор. Буквально помидор.

— Она ужас какая стеснительная, — согласилась Сирина. Они с Пёрл несколько раз встречались у Ричардсонов, но пока Сирине не довелось услышать от Пёрл ни слова. — Наверное, заводить друзей не умеет.

— Не просто не умеет, — задумчиво сказала Лекси. — Она как будто пытается быть невидимой. Прямо на виду прячется.

Пёрл, такая робкая и тихая, такая боязливая, завораживала Лекси. А поскольку Лекси — это Лекси, начала она с внешности.

— Она симпатичная, — сказала она Сирине. — Если б не эти громадные футболки, была бы лапочка.

И вот так однажды под вечер Пёрл явилась домой с целым пакетом новой одежды. Не совсем новой, как выяснила Мия, складывая одежду в стирку: залатанные джинсы семидесятых, с тесьмой по шву, цветастая хлопковая блузка, сверстница джинсов, кремовая футболка с портретом Нила Янга на груди.

— Мы с Лекси ходили в лавку, — объяснила Пёрл, когда Мия вернулась из прачечной. — Она хотела прошвырнуться по магазинам.

Вообще-то Лекси сначала повезла Пёрл в торговый центр. Вполне естественно, сочла Лекси, что Пёрл обратится за советом к ней: Лекси привыкла, что все спрашивают ее мнения, — более того, зачастую считала, что ее мнения спросили, просто не совсем вслух. А Пёрл — такая лапочка, ежу понятно: эти огромные темные глаза, которые без макияжа кажутся еще больше; эти длинные темные кудри, которые, если распустить косу — как-то раз Лекси удалось уговорить Пёрл, — вот-вот поглотят ее целиком. И как Пёрл всё разглядывает в доме Ричардсонов — да, собственно, везде и всё разглядывает, — будто впервые в жизни видит. Когда Пёрл пришла во второй раз, Сплин оставил ее в солярии и отправился за газировкой, а Пёрл не стала садиться — медленно крутилась на месте, точно не в дом Ричардсонов попала, а в страну Оз. Лекси как раз шла по коридору с последним номером «Космо» и диетической колой, спряталась за дверью и посмотрела. Пёрл протянула робкий пальчик и обвела лозу на обоях, и на Лекси теплой волной нахлынула жалость к ней, этой грустной мышке. Тут из кухни вышел Сплин с двумя банками «Вернорса».

— А я тебя не видел, — сказал он. — Мы кино хотели посмотреть.

— Я за, — ответила Лекси, и, как выяснилось, и впрямь была за.

Устроившись в большом кресле в углу, она одним глазом наблюдала за Пёрл — та наконец села и вскрыла банку с газировкой. Сплин сунул кассету в видеоплеер, Лекси открыла журнал. Тут ее посетила идея — можно же сделать доброе дело.

— Эй, Пёрл, я дочитаю, и можешь взять, — сказала она, в душе смутно сияя подростковой щедростью.

А в тот день в начале октября Лекси решила поводить Пёрл по магазинам.

— Поехали, Пёрл, — сказала она. — Мы в торговый центр.

Говоря торговый центр, Лекси даже не вспомнила про ТЦ «Рэндалл-парк» неподалеку от запруженной Уорренсвилл-роуд, за шиномонтажом, ипотечной конторой и круглосуточным детским садиком, — ТЦ «Рэндалл-мрак», иногда называли его школьники. Лекси жила в Шейкер-Хайтс и вспомнила только про торговый центр, где покупала всё, — «Бичвуд-плейс», наманикюренный маленький ТЦ чуть поодаль от дороги, на отдельной овальной лужайке, с вывесками «Диллардс», и «Сакса», и нового «Нордстрома». Лекси никогда не слышала выражения «отбеленное место», а услышав, ужаснулась бы. Но, даже навестив и «Гэп», и «Экспресс», и «Боди шоп», Пёрл купила только претцель и банку бальзама для губ со вкусом киви.

— Ничего не понравилось? — спросила Лекси.

Пёрл — у нее было всего семнадцать долларов, и она знала, что у Лекси двадцатка в неделю, — замялась.

— Там всё как с конвейера, — в конце концов сказала она. И обвела рукой «Чик-фил-Э» и торговый центр за ним. — В школе все как клоны. — Она пожала плечами и покосилась на Лекси — убедительно получилось? — Я люблю другие места. Где вещи, которых ни у кого нет.

Тут Пёрл осеклась и уставилась на бело-голубую сумку «Гэп» на шнурках, болтавшуюся у Лекси на локте, — испугалась, что Лекси обидится. Но Лекси обижалась редко — даже и не припомнить такого: от мелкой сеточки ее мозговых извилин отскакивали тонкие намеки и подтексты. Лекси склонила голову набок.

— Это какие, например, места? — спросила она. И Пёрл объяснила, как по Нортфилд-роуд мимо ипподрома доехать до благотворительной лавки, где вместе с ними рылись в вещах женщины, которым выпал обеденный перерыв в закусочной «Тако Белл» или предстояла ночная смена. За свою жизнь Пёрл побывала в десятках благотворительных лавок в десятках городов, и отчего-то все они пахли одинаково — сладкой пылью, — и она была уверена, что другие ребята чуют этот запах, даже после двух стирок, будто он впитывается прямо ей в кожу. Эта лавка, где Пёрл с матерью откопали в корзинах старые простыни на занавески, исключением не была. Но когда Лекси восторженно взвизгнула, Пёрл посмотрела на лавку новыми глазами: здесь найдется вечернее платье шестидесятых для осеннего бала, медицинская форма для дремотных домашних дней, всевозможные старые концертные футболки, а если повезет — клеша,