И побольше флагов - [62]

Пару раз в год Рэмпол сам приводил в издательство автора, неизменно предрекая и хорошо аргументируя его неизбежный провал. «Ужасная вещь случилась, – говорил он, – встретил в клубе старинного знакомого такого-то. Взял меня в оборот, замучил совсем. Парень только что из Малайи вернулся. Написал мемуары. Придется издать. Ничего не поделаешь. Утешает только то, что второй книги он не напишет».

Единственным его преимуществом перед мистером Бентли, преимуществом, которое он любил выставлять напоказ, было то, что выбранные им авторы второй раз в издательство не показывались, что и отличало их от молодых креатур мистера Бентли.

Идея «Башни из слоновой кости» мистеру Рэмполу естественным образом, претила. «Еще ни один литературный журнал никогда не добивался успеха», – говорил он.

Амброуза мастер Рэмпол, хотя и с неохотой, но признавал, включая в число тех немногих авторов из списка, чьи произведения приносили несомненный доход. Прочие имена у партнеров всегда вызывали споры. Мистер Бентли, владея хитрым искусством обосновывать непомерные авансовые выплаты, расходы и издержки, всегда умел представить очевидную неудачу как успех. Напротив, книги Амброуза выдерживали тираж в пятнадцать тысяч экземпляров. Как человека Рэмпол Амброуза не любил, при этом не отказывая ему в обладании определенной писательской сноровкой. Его глубоко поразила слепота Амброуза, родившего идею, столь невыгодную для него самого.

– Что, у парня деньги имеются? – спросил он мистера Бентли, оставшись с ним один на один.

– Если и есть, то, думаю, немного.

– В таком случае, на что он надеется? И чего, собственно, хочет?

Амброузу он сказал так:

– Литературный журнал… в такое время…

– Как раз сейчас для этого самое время – ответил Амброуз. – Неужели не видите?

– Нет, не вижу. Цены взлетели вверх, а будут еще выше. Бумагу не достать. И вообще, кто будет читать этот журнал? Адресат его – не женщины и, как мне представляется, не мужчины. Он даже и не тематичен. Кто станет помещать туда рекламу?

– Я и не собирался печатать в нем рекламу. Я замысливал что-то наподобие доброй старой «Желтой книги».

– Но она-то провалилась! – торжествующе воскликнул добрый старый мистер Рэмпол. – В конце концов!

Тем не менее потом он дал согласие. Он всегда в итоге соглашался на все предложения мистера Бентли. В этом и заключался секрет их долгого партнерства. Протест он выразил и был услышан. А дальше – не его вина, и упрекнуть его будет не в чем. Это все Бентли затеял. Нередко он возражал Бентли просто по привычке на том достаточно абстрактном основании, что всякая публикация, в общем-то, нежелательна. В случае же с «Башней из слоновой кости» основания возражать у него были самые веские, и он это знал. Ему доставляло истинное удовольствие наблюдать, как его партнер проявляет совершенно очевидную глупость, потакая чьей-то прихоти. В результате кабинет мистера Бентли, самое нарядное помещение в старинном красивом здании, которое они занимали, превратился в редакцию издаваемого Амброузом журнала.

На этом этапе редакционной работы было немного.

– Я предвижу критику, – сказал мистер Бентли, изучая корректуру. – Видно, что все статьи в номере сочинили вы.

– Никто не догадается, – возразил Амброуз. – Но, если хотите, можно придумать псевдонимы.

В прошлом Амброуз считался докой по части написания манифестов. Первый манифест он написал еще в школе; в университете он написал их целую дюжину; в конце двадцатых он вместе с друзьями, выступавшими под псевдонимами «Шляпа» и «Злоумышленник», сочинили приглашение на вечеринку в форме манифеста. Коммунистов Амброуз чурался в числе многих причин еще и потому, что манифест у них уже был, и написал его не он. Окруженный со всех сторон и теснимый, как он считал, разного рода врагами, Амброуз веселился, подхлестывая себя тем, что время от времени громогласно бросал им вызов. Первый номер «Башни из слоновой кости» совершенно не соответствовал провозглашенным издателем принципам невозмутимости и отрешенной от суеты мирской уединенности, ибо в нем Амброуз заготовил удары по каждой из возможных ветряных мельниц.

«Менестрели, или «Башня из слоновой кости» против манхэттенских небоскребов» раз и навсегда определила отношение Амброуза к великой дихотомии Петруши и Цветика. «Отшельник, или Хормейстер» явилась расширенным толкованием тезисов, высказанных Амброузом в «Кафе Роял»: «Культуре из монастырской надлежит превратиться в отшельническую». Он наносил яростные, ничем не спровоцированные удары, громя тех, кто считал литературу общественно значимой. Тут очень кстати пришелся мистер Дж. Б. Пристли, подвергшийся на этих страницах многочисленным оскорблениям. Далее следовала статья, озаглавленная «Бакелитовая башня», – атака на Дэвида Ленокса и модный декоративный стиль художников этой школы. Следующая статья, «Военные бонзы и мандарины», содержала в достаточной мере уничижительные филиппики, полные отвращения ко всему военному, а к военным Амброуз относил также и государственных деятелей, проявлявших решительность или же воинственность.

– Все это очень спорно, – сокрушенно заметил мистер Бентли. – Когда вы впервые поделились со мной вашим замыслом, я посчитал, что журнал будет посвящен искусству, что вы собираетесь делать чисто художественный журнал.