И плачут ангелы - [192]

На следующий вечер Джанин принесла жирную курицу.

— Домашняя, — объяснила Джанин. — А то от бифштексов у тебя рога скоро вырастут!

Она потушила курицу с вином и за едой потребовала рассказать о героях в истории Крейга.

— Разве мистер Родс действительно был гомосексуалистом?

— А чем еще объяснить его странности? Многие великие люди стали великими именно благодаря своим недостаткам, — оправдывался Крейг.

— А Лобенгула? Неужели его первой любовью стала похищенная белая девочка? Он и вправду покончил с собой? И расскажи мне побольше о Робин Баллантайн — она в самом деле притворилась мужчиной, чтобы поступить в медицинский колледж? Что из написанного произошло в действительности?

— Не все ли равно? — рассмеялся Крейг. — Это всего лишь история, которая могла бы произойти. Я просто попытался воссоздать дух той эпохи.

— Нет, не все равно, — серьезно ответила Джанин. — Лично мне далеко не все равно. Ты сделал так, что для меня это стало важно. Я словно почувствовала себя участницей тех событий — ты заставил меня увидеть их воочию.

Поздно вечером Крейг бесхитростно сказал:

— Я приготовил койку в носовой каюте. Не ехать же тебе домой среди ночи.

Джанин осталась ночевать. На следующий вечер она привезла с собой чемодан и распаковала вещи, устроившись в носовой каюте. Жизнь на яхте постепенно входила в колею. Утром, пока Крейг готовил завтрак, Джанин пользовалась туалетом и душем. Крейг наводил порядок и заправлял койки, а Джанин ездила за покупками и выполняла разные поручения Крейга в свой обеденный перерыв. Возвращаясь с работы вечером, она переодевалась в джинсы и футболку и помогала Крейгу доделывать яхту: Джанин обладала большим терпением и ловкостью, поэтому шлифовка и лакировка у нее получались лучше.

В конце первой недели Крейг предложил:

— Если ты съедешь с квартиры, то сэкономишь кучу денег.

— Я буду платить тебе за постой, — согласилась Джанин, но он запротестовал. — Ладно, тогда я буду покупать еду и спиртное — договорились?

Ночью, погасив газовый светильник в своей каюте, Джанни громко призналась — так, чтобы услышал Крейг, лежавший в кормовой каюте:

— Знаешь, а ведь я впервые чувствую себя в безопасности — впервые с тех пор, как… — Она осеклась.

— Я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь, — заверил он.

— Спокойной ночи, капитан!

Тем не менее всего через несколько ночей Крейг проснулся от душераздирающих криков Джанни. В них звучал такой страх и боль, что несколько секунд он не мог двинуться с места. Торопясь поскорее встать, Крейг растянулся на полу. Потом он ощупью нашел выключатель в салоне и кое-как дополз до носовой каюты.

В отсветах лампы в коридоре Крейг увидел забившуюся в угол Джанни, в ужасе закрывающую лицо руками. Ночная рубашка задралась, открывая обнаженные бедра, развороченная постель неряшливо свешивалась с койки.

— Джани, успокойся! — Крейг протянул к ней руки. — Я здесь. — Он обхватил ее, пытаясь унять жуткие вопли страха.

Джанин мгновенно превратилась в дикого зверька и набросилась на Крейга: острые ногти царапали лицо, и если б он не увернулся, то остался бы без глаза. Параллельные царапины заканчивались над бровью, кровь стекала прямо в глаз, мешая смотреть. Джанин отбивалась с невероятной силой. Крейг не мог ее удержать и чем больше старался, тем больше свирепела Джанин. Она вонзила зубы в его предплечье, оставив глубокий полукруглый след укуса.

Крейг откатился прочь, и Джанин моментально заползла обратно в угол, скорчилась там, завывая, бормоча что-то себе под нос и пристально глядя перед собой невидящими глазами.

От ужаса у Крейга мурашки по телу побежали. Он попытался дотянуться до нее, но при первом же движении Джанин оскалила зубы, как бешеный пес, и зарычала.

Крейг дотащился до салона и, порывшись в музыкальной коллекции, нашел «Пасторальную симфонию» Бетховена. Поставив кассету, он увеличил громкость до максимума, и яхту заполнила изумительная музыка.

Постепенно вопли в каюте затихли. Джанин нерешительно вошла в салон, крепко обнимая себя руками, но ее глаза больше не горели безумием.

— Мне приснился сон, — пробормотала она и села за стол.

— Пойду кофе сварю, — сказал Крейг.

Промыв царапины и укусы холодной водой, он приготовил кофе и принес ей.

— Музыка… — начала Джанин и, заметив его израненное лицо, осеклась. — Это я тебя так?

— Ничего, пустяки.

— Извини, Крейг, — прошептала она. — Просто никогда не пытайся ко мне прикоснуться. Я ведь к тому же немного не в себе. Никогда не трогай меня, ладно?

Товарищ Тунгата Зебиве, министр торговли, туризма и информации в недавно избранном правительстве Зимбабве, энергичным шагом шел по узким, посыпанным гравием дорожкам, петлявшим среди ухоженного парка Дома правительства. На почтительном расстоянии за министром следовали четверо охранников: все — бывшие бойцы его отряда ЗИПРА, закаленные ветераны, каждый из которых многократно доказал свою преданность. Правда, теперь они сменили камуфляж на темные деловые костюмы и солнцезащитные очки — новую форму политической элиты.

Тунгата направлялся на паломничество, которое превратилось в ежедневный ритуал. Как один из старших министров, товарищ Тунгата получил роскошные апартаменты при Доме правительства, который представлял собой величественное здание с белыми стенами и фронтонами, построенное согласно указаниям великого капиталиста Сесила Джона Родса в архитектурном стиле, появившемся на мысе Доброй Надежды. Грубые вкусы Родса, его гигантомания проявились в самой постройке, а его чувство связи с историей — в выборе места: когда-то здесь находился крааль Лобенгулы, уничтоженный мародерами Родса при захвате страны.