И падут подле тебя тысячи - [23]

После того, как Хелен надела пальто и шляпу, она прошептала:

— Возможно, я вас больше не увижу. Им нужна не я, им нужны вы. Они знают, что не могут изменить мое сознание, но если они овладеют вашими душами, пока вы молоды, они уверены, что сломают вас. Оставайтесь с Богом, что бы ни случилось. Помните, что не нужно ждать после полудня.

С этими словами она спокойно закрыла за собой дверь. Стоя на приличном расстоянии от окна, трое детей всматривались сквозь занавески, как она вышла на тротуар и подошла к трамвайной остановке, известной как Линденбаум, называемой так из–за четырехсотлетнего дерева липы, растущего там.

Дети тихо уселись за книги. Они пытались сосредоточиться на чтении, но было сложно сделать это, и они часто ловили испуганные взгляды друг друга. С ужасом дети наблюдали, как час за часом проходит время.

К 11:45 Хелен не вернулась.

Стоя в центре комнаты, они с тревогой смотрели на трамвайную остановку. Никаких признаков появления матери.

— Мы должны одеться, — прошептал Курт. На цыпочках они пробрались к входной двери, надели обувь и пальто.

Без пяти двенадцать. Они услышали звонок трамвая, проезжавшего мимо Линденбаум. Один последний взгляд в окно. Затем они увидели чью–то фигуру, пересекавшую тротуар. Забыв обо всех предостережениях, все трое помчались к двери.

— Мамочка, мамочка, ты вернулась! Что произошло?

Обняв каждого, Хелен села и сказала:

— Теперь мы должны поблагодарить Бога, потому что Он совершил чудо.

Затем она рассказала им, что было утром.

Она добралась до центра города, где находился Коричневый дом, немногим раньше десяти утра.

Глядя на угрожающий фасад дома, она увидела зарешеченные окна и стены толщиной в тридцать сантиметров. Она заметила, что у входной стальной двери не было ручки. Все это походило больше на тюрьму, чем на правительственное здание!

Растерянная Хелен пыталась понять, как же ей войти, когда обнаружила маленькую кнопку в стене. Она нажала на нее и услышала отдаленный звонок. Когда раздался гудок, она открыла дверь и вошла внутрь. Позади нее дверь с мягким щелчком снова закрылась. Она повернулась и увидела, что внутри тоже не было никакой ручки. После того как человек входил внутрь, только кто–то с ключом мог освободить его.

Человек в форменной одежде всматривался в маленькое окошко.

— Чем могу быть полезен? Хелен судорожно сглотнула.

— У меня назначена встреча на 10:00.

— Могу я посмотреть вашу повестку? — он взглянул на письмо, которое получила Хелен.

— Ах, да. С герром Спрингером. Третий этаж, кабинет № 11 по левой стороне.

Окно с грохотом захлопнулось.

С ужасом Хелен поднималась по лестнице зловещего, темного дома. Она чувствовала, что ангелы окружают ее.

Хелен постучала в дверь. Войдя в кабинет, она подошла к столу из орехового дерева, за которым сидел офицер. На столе была блестящая медная табличка с выгравированным на ней именем: «гауляйтер Спрингер». Мужчина за столом был худощавым, с высоким лбом, темными, зачесанными назад волосами и близко посаженными голубыми глазами.

Перед ним лежала объемная папка с документами.

— Фрау Хазел, у меня здесь находятся документы, компрометирующие вас. Вы отказались вступить в партию и Нацистскую лигу женщин. Ваши дети не посещают школу по субботам. Вы писали антиправительственные письма в течение нескольких лет и сопротивлялись всем нашим усилиям помочь вам. Вы еврейка?

— Нет, я адвентистка седьмого дня.

Пока Хелен говорила это, она почувствовала легкость и свободу. Весь страх ушел. Она смело продолжила:

— В десяти заповедях Бог говорит, чтобы мы поклонялись Ему в седьмой день и святили этот день. Сегодня Божьи законы все еще действуют. Именно поэтому я соблюдаю субботу.

Она говорила и изучала лицо человека, сидевшего перед ней, но ничего не могла прочесть в нем. Он поднял телефонную трубку и попросил свою секретаршу проверить, действительно ли фрау Хелен Хазел член Церкви адвентистов седьмого дня.

Через пару минут зазвонил телефон: «Информация подтверждена».

— Фрау Хазел, вы очень смелая, раз так открыто говорите о соблюдении субботы в это опасное время и именно в этом месте!

На мгновение он замолчал и наконец сказал:

— Так случилось, что я знаком с адвентистами седьмого дня. Вы знаете Шнайдеров?

— Да, я знаю их очень хорошо! Брат Шнайдер был пресвитером в церкви.

— Шнайдеры наши соседи. Когда в наш дом попала бомба, мы постучались к ним, и они пригласили нас на обед, дали нам полотенца и средства личной гигиены, чтобы мы могли начать все заново. Они приносили себя в жертву ради других людей. Я очень уважаю адвентистов.

Хелен была удивлена. Шнайдер никогда не упоминал, что жестокий Спрингер был его соседом.

— Фрау Хазел, — сказал он, — я хочу добраться до сути этой ситуации. Вы говорите, что не получали пособия на детей. Как вы думаете, в чем кроется причина этого? Пожалуйста, скажите мне открыто обо всех ваших предположениях.

— Думаю, это из–за того, что я не собираюсь вступать в партию. Я хочу, чтобы вы знали, что я никогда не вступлю в партию, — сказала она уважительно, но твердо. — Я буду продолжать соблюдать субботу. Я буду верной Богу, несмотря на последствия. Я буду действовать согласно совести.