И однажды они исчезнут - [7]

Так. Так. Так. Разгадка близка. Успокоится. Взять себя в руки. Память. Срочно. Отмотать назад. В тот день, когда он писал статью, и выглянул в окно, проходя на кухню, чтобы заварить себе кофе, что он видел … там … за окном …

… что? …

Июльская улица, распаренный асфальт, веселые прохожие, художник на углу с мольбертом, дамочки с колясками, поток машин на проезжей части, спящие днем вывески магазином и кафе – все как обычно.

ВОТ ОНО!!!

ХУДОЖНИК.

Он был при исчезновении первого здания, и он вновь здесь.

Совпадение?

Таких совпадений не бывает.

– Козырь, – зашипел Калядин, – Козырь.

– Что?

Козырев подошел.

– Нам нужен художник. Задержите художника. Срочно! Арестуйте его! Быстро!

Козырев не задавал лишних вопросов. По рации отдал приказ.

Через минуту художника взяли под руки милиционеры и препроводили к особистам, стоящим в парке неподалеку. Туда подошли и Калядин с Козыревым.

С задержанием художника здание перестало таять.

6

Кабинет Козырева напоминал выездной филиал городской свалки. Кипы бумаг, разложенные в подчас неожиданных местах. Два одиноких засохших кактуса на подоконнике. Пизанская башня из пухлых регистраторов венчалась грязной пепельницей, заваленной окурками. Слепой экран компьютера в углу стола. Два старых потертых стула возле стены. Вертящееся кресло за рабочим столом, куда тот час сел Козырев, предлагая Калядину расположиться напротив.

– У тебя, наверное, много вопросов ко мне? – спросил Козырев, хитро прищурив глаз.

– Почему у меня должны быть к тебе вопросы? – удивился Калядин.

– Кхм, ты уже спрашивал, почему я тебя с собой таскаю. Что я тебе ответил?

– Что интуиция, и так далее. Тебе кажется, я могу помочь.

– И ты думаешь, всесильная госбезопасность не в силах сама справиться со своими проблемами? – насмешливо спросил Козырев.

Калядин смутился. Он и не знал, что сказать в ответ.

Видя замешательство друга, Козырев продолжил.

– Конечно, отрицать не буду. Твоя помощь оказалась неоценима. Никто из допрашиваемых очевидцев первого исчезновения дома, и второго не вспомнил художника. Его даже никто и не заметил. Да и ты до этого ни разу о нем не упоминал. Поэтому я оказался прав, что взял тебя. Но дело в другом. Я не совсем работаю на Безопасность.

– В смысле? – растерялся Калядин.

– Я работаю на специальный отдел ФСБ, занимающийся, как бы тебе это сказать понятнее, аномальными явлениями, и подчиняющийся непосредственно президенту РФ.

– Не понял. – ошарашено взглянул на друга Калядин. – Это ты мне сказать пытаешься, что ты типа Х-файл долбанный. Секретные материалы. Типа того?

– Именно. Типа того. – усмехнулся Козырев. – У нас маленький отдел. Вернее всего два в Москве и Питере. Но мы держим всю страну под наблюдением. Так что художник как раз по нашему ведомству проходит.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – насторожился Калядин, предчувствуя вербовку.

– Курить будешь?

– Нет.

– А я с твоего позволения.

Козырев разгреб бумаги на столе и отыскал пачку сигарет. Выбил целую, засунул в рот и прикурил от дешевой китайской зажигалки.

– Я понимаю, каким бредом звучат мои слова, но ты сам все видел. Дома у тебя на глазах таяли.

Козырев затянулся, закашлялся и задышал едким табачным дымом.

– Аномалии? Что ты имеешь в виду? – уточнил Калядин.

– Пришельцы, призраки, всякая нечисть, да мало ли. Поверь, все это существует, а мы разгребаем. Но дело то не в этом, я хочу предложить тебе работу.

Предложение прозвучало.

– Зачем я тебе? Мы вернулись к этому вопросу. Я не чувствую себя такой глобальной персоной, чтобы само ФСБ, а тем более секретный отдел делал мне предложения подобного рода. Кстати, Козырь, а это как предложение, от которого невозможно отказаться?

Козырев усмехнулся и закрыл глаза.

– А что если я скажу тебе, что ты притягиваешь к себе аномалии? Ты не боишься их и воспринимаешь, как должное.

– Чушь!

– Однако! Это так. Мы давно присматриваемся к тебе. Я идею отделу подбросил. Давно заметил за тобой особенность. Ты все время оказываешься в нужное время в нужном месте. Почему первый дом исчез у тебя на глазах?

– Совпадение. – твердо сказал Калядин.

– Ха. Такие совпадения исключены. Ну, допустим, а 98? 99? 2000 года?

Калядин поморщился. Он понимал, о чем говорит Козырев, но отказывался в это верить, да и вспоминать не хотел.

– И что теперь?

– Я предложил тебе работу.

– У меня уже есть работа.

– Это значит, нет?

– Это значит, мне нужно время. Подумать. Кстати, и в качестве кого я буду работать в ФСБ? – усмехнулся Калядин.

– Скажем так полевого аналитика. – ответил Козырев.

В кабинет постучали. Дверь открылась и заглянула лохматая голова.

– Задержанный готов для допроса.

– Пойдем, что ли послушаем? – спросил Козырев.

7

В комнате для допросов стоял стол, типичный, словно взятый из числа декораций к штатному голливудскому боевику, голые стены зеленого цвета, дверь с решетками и решетки на окнах, на подоконники два горшка с землей, цветов не наблюдалось. За столом с одной стороны сидел задержанный художник – высокий нескладный человек неопределенного возраста, седые длинные волосы, стянутые в косу, и молодое незапоминающееся лицо – обыденное, блеклое. Тусклые глаза, усталое выражение, сложенные замком на коленях покорно руки. Напротив него двое энергичных молодых людей в штатском изучали рисунки, оказавшиеся у художника в этюднике при задержании.