И.О. - [6]

— Отпор будете давать?

И хотя Алексей Федорович не знал еще кому и по какому поводу придется давать отпор, он сразу ответил:

— По линии отпора у меня в заключительном слове есть.

Все же какое-то незнакомое чувство опасности закралось в душу Алексея Федоровича. Ведь инженер Барыкин не состоял в руководящей части учреждения, не приехал из Центра с тем, чтобы нацелить людей на сегодняшние задачи или сплотить их вокруг чего-нибудь важного. Он был незаметным маленьким работником, на которого никто и внимания не обращал. Какой-то заморыш в пенсне. Почему же невидимая нить протянулась от него к этой массе разнообразных людей? И говорит он о таких вещах, о которых нормальные люди разговаривают дома с женой или закадычным другом.

— Что касается нашего сегодняшнего докладчика, — вдруг сказал Барыкин и усмехнулся, — по-моему, если бы глупость была энергией, на нем, пожалуй, могла бы работать довольно крупная электростанция…

Хотя смысл этой фразы остался скрытым для Головы, он сразу понял, что речь идет о нем. В зале раздался смех, кто-то зааплодировал. Алексей Федорович наклонился к председательствующему и тихо спросил:

— Выпад?

На что председательствующий быстро ответил:

— Вылазка.

По-видимому, Алексей Федорович и его сосед по президиуму хорошо понимали друг друга, потому что они еще долго разговаривали шепотом на этом странном, похожем на код, языке:

— Расцвели махровым цветом.

— Свили себе гнездо.

— Надо будет шире развернуть борьбу.

— Главное — поднять чувство ответственности.

Но самое страшное и непонятное заключалось в том, что в конце собрания было предложено две резолюции и что предложение "единодушно осудить выступление инженера Барыкина" было отвергнуто, а работа была признана неудовлетворительной…

Сейчас, вспоминая все это, Алексей Федорович старался понять, что же это такое делается вокруг. И хотя происходило это уже в те годы, когда и аплодисменты на собраниях бывали не столь длительными, и начальство в праздничные дни желало своим сотрудникам не только успехов в работе, но и счастья в личной жизни, — все же многое было непонятно и непривычно.

Может быть, именно поэтому, а быть может, и по какой-нибудь другой причине, но Алексей Федорович Голова стал вспоминать всю свою жизнь, а поскольку вся она была связана с городом Периферийском, то, вспоминая ее, он невольно повторял историю этого необыкновенного города.

В нашем распоряжении нет никаких серьезных материалов, которые помогли бы нам в жизнеописании наиболее видных деятелей города Периферийска. Мы не располагаем ни научной, ни художественной литературой, посвященной истории возникновения и процветания этого города или хотя бы хозяйственно-административной роли его в общей экономике страны, кроме нескольких упоминаний в газете "Вечерний Периферийск" о состоявшейся в 19.. году дискуссии по поводу правильного научного наименования его жителей. Работники Филиала Института Филологии и Фольклора (ФИФФ) утверждали, что именовать жителей города нужно периферичами, исходя из исторически сложившихся традиций, древних хартий и исконных требований русской речи. Они ссылались на географическое расположение города Периферийска, находящегося как раз в той полосе России, где начиная уже с XVI века окончание "ич" было наиболее употребительным и прочно вошло в словарный фонд (кулич, царевич, спич, костромич). Они ссылались на бытующие в народе до сих пор слова именно этого грамматического ряда и в качестве примера приводили фразу, сказанную на митинге одним местным стариком:

— Мы, периферичи, еще раз предупреждаем Англию!

Однако доктор исторических наук профессор П.Н. Иерусалимский, немало сделавший в свое время для родного города, настаивал на классическом происхождении этого слова и требовал именовать своих сограждан периферянами. Профессору удалось доказать, будто Периферийск был в V веке до нашей эры римской провинцией, и тогда совершенно закономерно жители этой провинции могли именоваться скорее периферянами, чем периферичами. Дискуссия эта продолжалась одиннадцать лет и дала миру около трехсот пятидесяти докторских диссертаций, свыше двух тысяч кандидатских, не говоря о целой армии аспирантов и ассистентов. На протяжении этих одиннадцати лет побеждала то одна точка зрения, то другая, в зависимости от чего в городе приходилось время от времени менять почти все вывески.

Спор этот, может быть, продолжался бы до сих пор, если бы в 19.. году по дороге в Крым не остановилось в городе Важное лицо и на устроенном в его честь митинге не обратилось к ликующим жителям города, начав свою речь словами; "Дорогие периферийцы!"

С тех пор дискуссии кончились. Институт филологии и фольклора расформировали, а профессор Иерусалимский был обвинен в вейсманизме-морганизме за невозможностью обвинить его в чем-нибудь другом. Только после смерти он был полностью реабилитирован и выбран в члены-корреспонденты Академии исторических наук.

После посещения Периферийска вышеуказанным Важным лицом все прежние исторические концепции были отменены как несоответствующие действительности и в сущности началась новая история города. Новой историей занимались новые историки. Так, например, уже в 19.. году доцент Принципович-Принципайло установил, что еще во время 1-й войны Периферийск был основным узлом, где решалась главная задача. Как выяснилось, и здесь в те годы останавливалось Важное лицо, которое тогда еще было Обыкновенным лицом, хотя доценту Принциповичу-Принципайло удалось доказать, что оно и тогда уже было Важным лицом. В связи с этим специальным постановлением Пергорисполкома здание бывшей женской гимназии было переделано в Музей имени Важного лица, в городе было установлено 67 памятников, 5085 мемориальных досок и улица Береговая была переименована в Важнолицкий проспект.