…И никаких версий. Готовится убийство - [60]

— Нет, — процедил он сквозь зубы. — Но что из этого следует?

— Во-первых, не нужно говорить неправду. Христофорову и ее дочь Виту вы хорошо знаете. Не так ли?.. Но вернемся к нашим баранам, — продолжил Коваль после короткой паузы. — Итак, кто может подтвердить, что в воскресенье вы были в Одессе?

— Нет, — повторил Потоцкий. — Я свое алиби буду доказывать только после того, как предъявите обвинение.

Секунду они смотрели друг другу в глаза, и за это короткое время Коваль понял, что ошибался в своем подозрении.

«Конечно, — подумал он, — если у него алиби, то еле наметившуюся версию о причастности Потоцкого к гибели Христофоровой следует отбросить. Но неужели он не знает от Виты о смерти и похоронах Килины Сергеевны? Странно! Неужели девушка ничего не сказала? И зачем ему теперь скрывать это?»

Хотя участие инженера в убийстве портнихи могло быть и не прямым, Дмитрий Иванович понимал, что его предположение дало трещину. Значит, узел еще больше запутывается. Медэксперты до сих пор не пришли к определенному выводу о событиях, предшествовавших гибели Христофоровой. Установлено, что смерть наступила в результате падения и удара головой об отопительную батарею. Но что было причиной падения? Поскользнулась в комнате и сама упала или кто-то толкнул женщину, сбил с ног? Первое предположение не имело достаточных оснований: трудно поверить, что сравнительно молодая, крепкая Килина Сергеевна ни с того ни с сего вдруг упала в комнате. Эпилепсией она не страдала. Правда, ковра на покрытом лаком полу не было, так как сметать мельчайшие лоскутки ткани, обрезки бумаги с пола легче, чем счищать их с ковра. На лоскутках шелка, разбросанных по гладкому паркету, наверное, таки можно поскользнуться. Но все же это не апельсиновые или, скажем, арбузные корки, на которых падение почти неизбежно. За второе предположение говорили странные следы на теле портнихи, как установила экспертиза, прижизненные повреждения, которые появляются, если ущипнуть человека. Кроме того, платье Христофоровой было слегка надорвано на груди, что могло свидетельствовать о борьбе. Но не будет тот же Потоцкий в драке щипать женщину, уж очень это не по-мужски. Кроме того, на полу было найдено несколько выдернутых женских волос, не принадлежавших, как установила экспертиза, погибшей портнихе. Хотя это могла причесываться какая-нибудь из заказчиц…

Да, если и было нападение на Христофорову, то маловероятно, что это совершил инженер, пусть даже у него и не окажется алиби.

А ведь он, Коваль, увидев сейчас сапоги в чемоданах Потоцкого и зная от Струця, что инженер связан с семьей Христофоровой, путем простой логической выкладки соединил звенья в одну цепь: кустарные, но очень изящные сапожки пошиты в Одессе по модели Журавля. Антон Журавель дружил с Христофоровой, и она могла свести Потоцкого с ним и упросить сделать модель для своего одесского приятеля. Что потом, после гибели Журавля, произошло между Килиной Сергеевной и Потоцким, он не знал, но допускал, что подпольный артельщик, побаиваясь разоблачения, готов был пойти на все, лишь бы портниха не разоблачила его.

Теперь эти выкладки Дмитрий Иванович признал беспочвенными. Полковник тяжело вздохнул. И конечно, не потому, что Потоцкий, вероятно, не причастен к убийству и алиби инженера снова поставит розыск в тупик. Ему вдруг показалось, что он, Коваль, вообще не может ни в чем разобраться, что простейшее уголовное дело видится ему невероятно сложным. Наверное, действительно пришло время складывать паруса и двигаться в спокойную гавань заслуженного отдыха.

Майор, почувствовав, что пауза затягивается, уже готов был задать свой вопрос, как Коваль строго сказал Потоцкому:

— Вы уже не впервые отказываетесь от своих друзей. В прошлый раз, когда с вами беседовали здесь, вы заявляли, что не знаете никакого Журавля. А ведь соврали.

В светлые глаза инженера Дмитрию Ивановичу не удалось заглянуть, потому что Потоцкий старался спрятать взгляд.

— За сколько же купили эту модель? — кивнул полковник на сапожки. Теперь неожиданная догадка — запись в блокноте Журавля: «Пан — 300» — снова возвратила его к цепочке: Потоцкий — Христофорова — протекция портнихи Потоцкому — недостающее звено: деньги Журавлю за модель — подпольная одесская артель — тайная торговля сапожками в подворотнях, парикмахерских, у магазинов в Киеве, а возможно, и в других городах. Догадка подкрепила его предыдущие соображения. Полковник уже уверенней произнес:

— К тому же не отдали ему небольших для вас денег, каких-то три сотни! Ведь у вас настоящее производство, хотя и подпольное, и вы много заработали на этой модели. Стыдно, гражданин Потоцкий! Вы же, наверное, считаете себя солидным деловым человеком! — не удержался от злой иронии Коваль. — Кстати, знала ли Килина Сергеевна, для чего вы купили модель у Журавля? — спросил он, пытаясь до конца выяснить причину гибели портнихи.

— Не понимаю вашего вопроса, — мрачно ответил инженер.

— Можно и уточнить: знала ли Христофорова о существовании вашей подпольной артели?

— Я не знаю никакой артели, — зло взглянул Потоцкий на Коваля. — С артелями, по-моему, у нас давно покончено…