И несть им числа... - [14]

Сама теорема — о том, что бывает, когда человек, работающий с абстрактной системой идей, приходит к выводу, который не имеет значения в реальном мире и который никогда никому до сих пор не приходил в голову. Сможет ли он увидеть здесь что-либо, кроме абстрактного результата? Все это имеет отношение к вопросу о том, как и почему ученые в квантовой физике достигли того, чего при тех же действиях не смогли достигнуть в других областях — например, при подходе к проблеме дрейфа континентов — так что в результате, когда сообщение представляет собой полную абстракцию существующей системы, которую мы считаем истинной, наше понимание ее значения зависит в основном от схожести сообщения с другими положениями данной системы. Как и в приведенном мной примере, можно проанализировать «Большие надежды» с точки зрения соответствия длины параграфов теореме Пифагора, и далее поскольку проблема понимания — столь важная в этом романе — может быть выражена в терминах ортогональности, свести все к разложению в гармонический ряд. Но люди несколько столетий читали роман и не находили в нем этого «сообщения», и я уверен, что Диккенс его не «отправлял». Умение найти идею отнюдь не означает, что эта идея изначально заложена, и не имеет отношения к пониманию.

Я сформулировал эту теорему, когда пытался понять, почему люди очень часто думают об истинах, которых они не понимают. Это наблюдается, во-первых, в физике, музыке, иногда в литературе. Теоретики знали о подобной возможности уже со времен Копенгагенской Интерпретации сто сорок лет назад; наблюдатели и экспериментаторы предпочитали думать, что это их не коснется, однако именно в их области такие явления наблюдались чаще всего, ибо великие идеи вырастают из великих неудачных экспериментов. Они думали, что у них есть одно небольшое произвольное объяснение или аномалия, и вдруг эта крошечная идея начинает расти, расти и расти, постепенно распространяясь на все множество идей.

Но ты прав, все это относится к происходящему не в одном сознании и даже не в пределах одного биологического вида, а применимо к любой системе, где существа разговаривают друг с другом — или по крайней мере пытаются.

Ифвин кивнул, застыл на мгновение, уставившись в одну точку, затем легонько постучал себе за левым ухом и наконец сказал:

— Что ж, вышестоящее начальство считает это достойным ответом на вопрос. Они говорят, это именно то, что надо. — Увидев мое обалдевшее лицо, он улыбнулся:

— Ну да, у меня в черепе встроенный телефон.

Он гарантирует, что все, что я слышу, будет записано.

Очень удобно для слишком занятого человека, но заставляет соблюдать известные приличия. В любом случае, Лайл, это официальный конец собеседования: ты принят, а всю необходимую информацию и документы получишь утром в понедельник. Учти, что тебе придется часто летать сюда в течение нескольких недель, но ты не все время будешь работать за пределами этого здания. В скором времени мы переведем тебя в Окленд.

— Большое спасибо, — ответил я.

Ифвин ухмыльнулся:

— Лайл, мне очень приятно. У меня нет слов, чтобы описать, как я рад, что ты теперь работаешь в Контеке.

Ты ведь согласен?

— Полностью! — воскликнул я, вскочив с места.

— Хороший мальчик. Всегда соглашайся, когда считаешь что другой не в своем уме. Ты не имеешь возможности узнать, сколько времени вакансия не будет востребована. Эта, конечно же, могла бы еще долго оставаться незанятой, но ты никак не мог знать об этом. — Он схватил мою руку и стал беспощадно дергать ее в разные стороны. — Большое спасибо, огромное спасибо.

Ты прямо сейчас зачисляешься в группу, и, возможно, по возвращении домой тебя уже будет ждать сообщение по электронной почте. Это могут быть первые документы для ознакомления и чек в виде аванса, чтобы ты мог должным образом подготовиться к новой работе и купить билет на курьерский корабль в понедельник утром.

Постарайся успеть просмотреть их до вторника. А до тех пор можешь отдыхать, веселиться в Сайгоне, чтобы вернуться бодрым и готовым к работе.

Еще не осознав как следует все происходящее, я очутился внизу с огромным количеством бумажек, которые тут же сел заполнять. Эти формальности обязательны при поступлении на любую работу: я подписался на несколько страховок и сберегательных счетов, для начала удостоверившись, что Голландский Рейх и Ее Величество получат свой кусок от моих доходов. Я просмотрел контракт, нашел его до безобразия щедрым не только с точки зрения зарплаты и премий, и подписал его. Менее чем через двадцать минут мой новый друг — лимузин, называющий всех и каждого Мак, — выезжал вместе со мной из гаража колонны, поддерживающей Большой Сапфир. Только что пробило половину третьего, а вся моя жизнь успела в корне измениться.

— Эй, ты, поздравляю, — сказал лимузин, когда я уселся на сиденье. — Мы теперь в одной команде. Обратно к прыжковому катеру. Мак?

— Было бы неплохо. — Он показал по взлетной полосе и перешел на бреющий полет, как только мы достигли воды.

— Слушай, что я тебе скажу. Мак. Может, мне позвонить доктору Пердида и сообщить ей хорошие новости? Она сейчас летит в Сайгон на одном из лайнеров Контека.