И не только о нем... - [12]
«Тот факт, что с самого основания партии до 1908 года террористической деятельностью руководил злейший в мире провокатор Азеф, показывает, что моя оценка не была лишена оснований. Но, не входя в организацию, я оказывал услуги партии: в частности я подготовил для нее пересмотренное и дополненное издание «Царя-Голода».
Алексей Николаевич порвал с партией эсеров, и порвал окончательно, когда она начала участвовать в борьбе против Советской власти. «Политикой я совершенно не занимаюсь, — писал он в биографии, помеченной 1926 годом, — но если бы теперешнему советскому строю грозила опасность, я все свои силы без остатка отдал бы на его защиту».
Дружба Алексея Николаевича Баха с Борисом Ильичом Збарским после революции не ослабла, напротив, окрепла еще прочней — ведь именно в тесном и единомышленном сотрудничестве со своим младшим другом, и Бах это подчеркивает в своей автобиографии, кстати сказать, опубликованной все в той же Энциклопедии Гранат в разделе «Автобиографии революционных деятелей 70—80 годов», именно вместе были созданы в Москве и Химический институт имени Карпова, и Биохимический институт Народного комиссариата здравоохранения, расположившиеся тогда по соседству, на Воронцовом Поле, на той улице, где поселился и Борис Ильич.
«Тяготясь перерывами в лабораторной работе, — пишет Алексей Николаевич, касаясь своей совместной деятельности с Б. И., — которой я предавался столько лет, я в 1918 году обратился к д-ру Блюменталю, тогдашнему владельцу Химико-бактериологического института (ныне Государственного бактериологического института) с просьбой дать мне возможность выполнить давно задуманную мною работу над определением продуктов распада белка в сыворотке иммунизированных животных. Получив согласие д-ра Блюменталя, я в сотрудничестве с моим учеником Б. И. Збарским поставил необходимые опыты и привел их к желаемому концу. В октябре 1918 года я принял предложение заведующего Химотделом ВСНХ инженера Льва Яковлевича Карпова организовать химическую лабораторию для научно-технического обслуживания химической промышленности. Вместе с Б. И. Збарским мы поставили лабораторию, которая превратилась в большое учреждение, носящее теперь название Химического института им. Л. Я. Карпова. По сей день я состою директором этого института, а Б. И. Збарским был организован в 1920 г. Биохимический институт НКЗ, открытие которого состоялось 26 января 1921 года…»
Вот с какой поистине удивительной личностью свела своевольная и непредсказуемая судьба вчерашнего исключенного каменец-подольского гимназиста…
ОДНАКО МЫ УВЛЕКЛИСЬ и несколько отошли от нашего почти хронологического документального повествования.
Держу в руках поблекшую от времени брошюру на французском языке — сын Бориса Ильича, Илья Борисович, вручая мне другие материалы к биографии отца, попросил извинения за то, что не может мне ее дать с собою для работы: экземпляр уникальный, единственный. Эта работа, изданная в Женеве в 1911 году, принадлежит перу его отца…
Не сохранились и некоторые другие научные работы того периода, написанные совместно с Александром Николаевичем Бахом.
Женевский университет Б. И. окончил в 1911 году и, защитив диссертацию на тему о влиянии кислот и щелочей на окислительные ферменты — фенолазу и пероксидазу, — получил степень доктора физико-химических наук.
Что дальше?
Манила Россия.
Он принял решение — вернуться в Петербург.
С горечью думалось о предстоящей разлуке с Бахом: ведь Алексей Николаевич был не просто старшим другом — частью его жизни…
Но что делать? Пограничный шлагбаум в Россию перед автором «Царя-Голода» был опущен, дома ждали тюрьма и ссылка…
Так бы оно и было до февральской революции — Бах вернулся на родину лишь в июне семнадцатого…
ТЕПЛО РАСПРОЩАВШИСЬ С АЛЕКСЕЕМ НИКОЛАЕВИЧЕМ, Борис Ильич покинул Женеву.
В родной Каменец-Подольск уже отправилась Фанни Николаевна — она была в положении и уехала к родным рожать ребенка, будущего Илью Борисовича.
На родине у Бориса Ильича возникли непредвиденные сложности. Оказывается, диплом доктора физико-химических наук, торжественно врученный там, в Женеве, был недействителен для России. И молодой ученый был вынужден сдавать вновь экзамены в Петербурге! Добывая себе уроками средства для скромного существования, вскоре он сдал со свойственным ему блеском экзамен и в Петербургском университете. Собственно, вновь защитил диплом.
Но что дальше?
Как и где реализовать зревшие смелые научные замыслы?
В столице империи оставаться не собирался, влекла Москва, Москва, прославленный Московский университет, у которого репутация, пожалуй, почти единственного центра научной работы по профилю, избранному там, в Женеве, в содружестве с Алексеем Николаевичем…
ИЗ ПЕТЕРБУРГА БОРИС ИЛЬИЧ ПЕРЕЕХАЛ В МОСКВУ. Ведь здесь, в московском университете, на кафедре медицинской химии профессора В. С. Гулевича, шла интересная исследовательская работа по биохимии. Однако, несмотря на доброе внимание профессора В. С. Гулевича, попасть в его лабораторию хотя бы скромным ассистентом на оплачиваемую работу, увы, не удалось.
Таким образом, надо было думать не столь о любимом труде, сколь о хлебе насущном для себя и, главное, для своей семьи.
В книгу документально-художественной прозы известного советского драматурга Александра Штейна вошли рассказы о революции, о Великой Отечественной войне, о рядовых военных моряках и легендарных адмиралах, литературные портреты Вс. Вишневского, А. Лавренева, Ю. Германа, Н. Чуковского и других советских писателей, с которыми автор встречался на своем жизненном пути. В этой книге читатель встретит, как писал однажды А. Штейн, «сюжеты, подсказанные жизнью, и жизнь, подсказывающую сюжеты, сюжеты состоявшиеся и несостоявшиеся, и размышления о судьбах сценических героев моих пьес и пьес моих товарищей, и путешествия, и размышления о судьбах моего поколения…». О жанре своей книги сам автор сказал: «Написал не мемуары, не дневники, не новеллы, но и то, и другое, и третье…».
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.