И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности - [30]
Если вам покажется, что это похоже на 60-е, ничего удивительного. Замените “Возвышающегося в болоте” на “Мунчайлд”, запряженный людьми плуг на деревенский клозет, а отсылку к “Шицзин” – на цитаты из Эмерсона и Торо, и отшельники из “Бесед и суждений” сольются с толпой в сан-францисском районе Хейт-Эшбери образца 1968 года. Это, насколько мы можем судить, первые хиппи, торчащие, врубающиеся и порицающие Человека за две тысячи лет до “Грейтфул дэд” и футболок-“варенок”.
В книге “Лунь юй” эти хиппи предстают в невыгодном свете. Как и следовало ожидать от книги, написанной последователями Конфуция, последнее слово остается за Учителем. Все столкновения с “примитивистами” в “Беседах и суждениях” заканчиваются тем, что Конфуций оправдывает свой отказ от легкого пути, а “хиппи” выглядят ленивыми бездельниками. После случая с пахарями, например, Конфуций презрительно бросает: “Человек не может жить с животными и птицами”. Образ жизни отшельников видится ему непростительным отказом благородного мужа от ответственности перед собой и обществом. (Похоже на реакцию поколения Эйзенхауэра на то, что дети бросают школу и прекращают мыться.) Впрочем, у “хиппи” вскоре появилась собственная книга, в которой они изложили свои соображения непосредственно, без конфуцианских “шпилек”.
“Дао дэ цзин” – “Книга пути (Дао) и благодати (дэ)” – наверное, самый старый (после “Бесед и суждений”) текст периода Борющихся царств. Авторство “Дао дэ цзин” обычно приписывают загадочному Лао-цзы (“Мудрый старец”) и поэтому текст иногда называют просто – “Лао-цзы”. “Мудрый старец” – это как раз тот псевдоним, который можно выдумать, чтобы придать вес своим словам. Ученые давно пришли к выводу, что у “Дао дэ цзин” не один автор и что это, возможно, единственная сохранившаяся компиляций примитивистов. Я, следуя традиции, буду называть того (или тех), кто составил классическую версию этого текста>{102}, Лао-цзы.
Как и отшельники из последних глав “Лунь юй”, Лао-цзы считал, что живет в глубоко порочную эпоху, которой свойственны вызывающее социальное неравенство, экономический хаос и мелочное потребительство. В отрывке, который звучит так, будто он взят из памфлета “Захвати Уолл-cтрит”, Лао-цзы жалуется:
Когда дворец блещет убранством, поля заполоняют сорняки и житницы стоят совсем пустые. И надевать при этом яркие наряды, носить отборные клинки, чревоугодничать, купаться в роскоши – это зовется воровской кичливостью. В ней все противоречит Дао.
Как и Конфуций, Лао-цзы считал общественный упадок признаком того, что мир оставил Путь Неба. Он поставил своей целью снова свести их в гармонии у-вэй. Но взгляды Лао-цзы на Путь, строго говоря, представляют собой прямую противоположность взглядам Конфуция.
Долой Человека (и Мэдисон-авеню): социальное познание и гедонизм
В отличие от Конфуция, Лао-цзы считал, что суть – в отказе от культуры, а не в ее развитии. Конфуций видел людей изначально несовершенными и нуждающимися в воспитании. Лао-цзы думал, что мы хороши такими, какие мы есть – точнее, были, прежде чем общество все испортило. Для Лао-цзы человеческая натура изначально блага и мы должны следовать своим наклонностям. Следовательно, образование и обучение контрпродуктивны и уводят нас прочь от внутреннего совершенства. Конфуций считал, что вкусы человека должны со временем улучшаться, как у приобретающего опыт дегустатора. Лао-цзы, напротив, считал приобретенные вкусы и культурные новшества источником хаоса:
Пять цветов ведут к утрате зрения, пять тонов ведут к потере слуха, пять ощущений вкуса расстраивают вкус, охотничий азарт приводит к умопомрачению, редкие товары делают людей преступниками. Именно поэтому Премудрый человек заботится о чреве и пренебрегает тем, что можно лицезреть очами. Он отбрасывает то и берет это.
Контраст между “чревом” и “очами” – прекрасная метафора. “Чрево” выступает источником базовых желаний, которые, по Лао-цзы, довольно скромны: немного простой пищи и воды, крыша над головой, возможно, изредка покувыркаться в постели и – все. С другой стороны, “очи” постоянно доставляют нам неприятности, потому что могут видеть вещи вдалеке, вещи, которых у нас нет, но которые мы начинаем желать, лишь замечая. Мы видим более вкусную пищу, привлекательные блестящие вещицы, мужчин и женщин более молодых и красивых, чем наши нынешние партнеры.
Более того, само навешивание социальных ярлыков вроде “красивое” и “хорошее”, с точки зрения Лао-цзы, нарушает наше природное здравомыслие. В одном отрывке сказано, что “когда все в Поднебесной знают, что прекрасное прекрасно, то вот и безобразное”. Смысл этого загадочного утверждения раскрывается ниже: вычленяя и эксплицитно определяя добродетель, мы вводим дихотомию, которая превращается в ментальную ловушку. Лао-цзы провозгласил, что тот, “кто говорит, не знает”. Этот девиз подчеркивает, что словесные ярлыки часто лишают нас способности судить здраво и видеть то, что прямо перед нами. Адресатом критики были, разумеется, конфуцианцы с их строгими предписаниями, какую музыку слушать, какую одежду носить, как входить в комнату и (это вреднее всего) быть “хорошим”. С точки зрения Лао-цзы, мы, называя определенное поведение “хорошим”, добиваемся лишь того, что оно
Эта книга рассказывает о золоте — древнем и современном, об отношении к нему людей различных формаций. Она знакомит с тем, как образовалось золото, каковы его свойства и где оно встречается в природе, какие машины на наших приисках пришли на смену бутаре и промывочному лотку. В заключение говорится об использовании золота в технике сегодняшнего и завтрашнего дня.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Охвачены все основные направления геронтологии, начиная с эпохи классической древности и кончая работами наших дней.
Монография является первым в истории отечественной науки трудом, написанным на стыке двух наук – этнографии и конфликтологии, посвященным исследованию традиционных обрядов, обычаев и конфликтов полного жизненного цикла на примере русских, проживающих в Карелии, на берегу озера Водлозеро в Пудожском крае. В работе исследуются обычаи, обряды и конфликтные ситуации, сопровождавшие жизнь человека на каждом ее этапе от предпосылок рождения физически здорового и социально полноценного ребенка до физической смерти человека и организации ритуально «правильного» перехода в мир иной для загробного существования.
В монографии рассмотрены вопросы истории земелепользования, землеустройства и земельных отношений в Алтайском крае с начала освоения этой части юга Западной Сибири русскими людьми. Приведены сведения о землеустроителях разных лет, работавших в Алтайском округе и Алтайском крае, чьими трудами устраивалась жизнь на земле переселенцев из европейской части России, нарезались земли целинных совхозов, обеспечивалось земельными участками население.
