И мы солдаты... - [51]

— Простите, Иван Петрович, вы сами на каком фронте воевали? — спросил Лаврентий.

— Меня перед самым концом войны, в 1945 году призвали в армию. Парням двадцать седьмого не пришлось участвовать в горячих боях, — сказал председатель, дымя папиросой. — А вы с какого года?

— С двадцать пятого…

— Да мы почти ровесники! — оживился председатель. И глаза его совсем потеплели.

— Да, почти…

Разговор прервал телефонный звонок.

— Беспокойная у нас работа, — сказал председатель. — Ну, остальное потом. Значит, работать хочешь? Специальность есть?

— Шофер я. — Лаврентий вынул из кармана удостоверение.

Иван Петрович посмотрел удостоверение и вернул обратно.

— Надо будет посоветоваться с членами правления. Но сразу посадить на машину не сможем. Для начала, может быть, стажером. Или на какую другую работу…

Опять зазвонил телефон. Председатель поднял трубку.

— Через десять минут буду! Завтра приходи, — кивнул он Лаврентию и заторопился из кабинета. Лаврентий вышел за ним.

…На следующий день Лаврентий пришел в правление рано утром. Кабинет председателя был полон. Обсуждались колхозные дела.

— Как же быть? Один трактор опять без работы. С каких пор? Сколько расхода из-за этого!

— Трактор не деньги печатает, — пытался доказать что-то свое растерянный бригадир.

— Вот именно печатает. В том-то и дело, — отрезал Иван Петрович. — И так и эдак печатает. Когда простаивает — с нас дерет, а когда работает, — в наш карман кладет. Надо бы понять это, товарищ бригадир.

— Я понимаю, — согласился тот. — Но Микиш уехал. Никого не спросил…

— Надо другого поставить! — резко оборвал его председатель.

— Кого найдешь!.. — сокрушенно махнул рукой бригадир тракторной бригады.

Председатель повернулся к Лаврентию и вопросительно взглянул на него:

— Может, Лаврентий Васильевич выручит?

Все повернулись к приезжему. Притихли. За неделю о нем уже знали все. Но еще никто не допытывался, зачем он сюда приехал и почему задержался здесь. В деревне так заведено: не лезут человеку в душу, довольствуются тем, что слышали от соседа. Поэтому, наверное, никто раньше не расспрашивал Лаврентия о его делах и планах. Относились к нему доброжелательно — ведь он был другом их односельчанина, с которым вместе воевал.

— Давай! А? — подошел к Лаврентию бригадир.

— Работал я трактористом, но у меня только удостоверение шофера… — неуверенно сказал Лаврентий. И не узнал своего голоса. Ему показалось, что говорит кто-то другой, где-то далеко-далеко.

— Если работал, то давай начинай сегодня же, — обрадовался бригадир.

Лаврентий улыбнулся.

— Если доверяете… — сказал он совсем тихо.

…В мастерской ему подобрали спецодежду. Показали трактор, на котором он должен работать.

Он сразу заметил, что старый хозяин трактора не ухаживал за машиной. Многие части пришлось починить, прочистить. Лаврентий даже на обед не пришел к Марфе Игнатьевне, а наскоро перекусил в столовой. И та долго искала Лаврентия по деревне. В правлении, в клубе, в магазине была. Потом пришла в мастерскую.

— Вон ты где! — удивилась старуха. — А я уж было забеспокоилась. Где же, думаю, пропал?..

— Нет, не пропал, Марфа Игнатьевна. Видите, почетную работу доверили, — не скрывал свою радость Лаврентий.

— Суп сварила, шыртан[1] приготовила. Все на столе. Пришел бы на обед.

— Я с товарищами в столовую ходил.

— Смотри-ка! Эх-хе-хей, не уважают теперь старых, нет, не уважают… — обиженно проговорила старушка.

— Марфа Игнатьевна, первый и последний раз. В дальнейшем буду ходить домой.

— Вот это другое дело. Что за жизнь, если будешь раскидываться деньгами. Говорят, лежачий камень мхом обрастает. И не напрасно! Нет, не напрасно. Старые люди даже рта не раскрывают понапрасну…

— Вы обо мне не беспокойтесь. Знаю я это, — еще шире заулыбался Лаврентий.

— Не только ты, все должны это знать.

— Ладно, ладно, Марфа Игнатьевна… Вот заведу стального коня, тогда и дом приведем в порядок, и денег, и хлеба будет вдоволь.

— Надо бы, надо бы, — согласилась старушка. Строго наказала, как маленькому: — Вечером приходи вовремя, не работай допоздна.

КНИГА, НАЙДЕННАЯ В ВАГОНЕ

Ни у кого из мальчишек не было такого чудесного складного ножика, как у Петруся. Целыми днями он возился с ним: чистил мелом и мягкой тряпочкой, рассматривал его, любовался игрой света на остром лезвии, протирал шерстью перламутровую ручку. Он теперь частенько навещал бабушку, в надежде встретить Лаврентия.

Однажды пришел Петрусь к бабушке, ждал, ждал, а дяди Лаврентия все нет и нет.

— Не пришел еще, — говорила бабушка. Ее радовала эта привязанность мальчика. И сам-то внучек чаще стал бывать у нее — все веселее в доме! — да и Лаврентий, глядишь, тоже привяжется к нему и так и приживется здесь…

Петрусь заходил по избе взад-вперед, заложив руки за спину, как взрослый, присел у окна, посмотрел на улицу. И снова вскочил на ноги, заходил по избе.

— Ты что, непоседа, места не находишь? — улыбнулась бабушка.

— Так просто. Когда же придет дядя Лаврентий?

— Работы у него, поди, много, милый.

Петрусь помолчал, потом не выдержал:

— Поздно уже. Пора ему домой.

— Эк пристал! Что он — ровня тебе? Надоело ждать — беги на улицу. Играй. Я бы на твоем месте играла бы себе. Ни горя у вас, ни забот…