И мы солдаты... - [48]
— Успокойтесь, Марфа Игнатьевна, успокойтесь. Не убивайтесь. Будь я тогда рядом, может, уберег бы его. Но в том же бою меня ранили. Когда выписался из госпиталя, получил назначение в другую часть. Больше не удалось встретиться с Алексеем. Демобилизовался, женился, да неудачно. Как-то вспомнил Алексея, порылся в бумажках и нашел его адрес. Думал, что он вернулся с фронта. Приехал, чтобы посоветоваться со своим командиром. А его, оказывается, нет… Эх, сколько жизней отняла эта проклятая война!
Незнакомец замолчал, уронив голову на грудь. А мать командира беззвучно плакала, упав узкой грудью на край стола.
— Ох, как жаль Алексея! Поговорить бы, посидеть вместе… — вздохнул приезжий. Потом поднялся, собираясь уходить.
Старушка схватила его за рукав.
— Ты что, сынок, уходишь? Подожди… Как увидела тебя, будто сын домой пришел, Лексеюшка мой…
— Я вот… Да нет, я не спешу, — пробормотал гость. — Вот вам крест сына. Мой крест не сберег его. Эх, будь мы тогда рядом!..
Старуха несколько раз поцеловала крестик и вернула его незнакомцу.
— Раз мой сын подарил его тебе, пускай у тебя он и будет. Я долго не проживу. Храни его, коль уважал Алексея…
— Спасибо вам, — низко поклонился гость, пряча крест в нагрудный карман. — До самой смерти носить буду. Детям оставлю. Пускай помнят моего боевого друга — Алексея Петрова.
НАХОДКА
— Марфа Игнатьевна, что же это такое: калитка в палисаднике сломана и оградка еле держится. Никто не помогает?
— Что тут сказать, сынок? Школьники-то не осилили. Сама уж стара — не сладить с таким делом. И родня у меня такая — нет мужчин. Зять инвалидом вернулся с войны. Мучился, мучился, потом слег. Десять годочков уже прошло, как похоронили. Дочка осталась с мальчиком…
— М-мда, — сказал незнакомец многозначительно.
— Так вот, сынок, и живу, смерти жду. Скоро в моем Доме совсем потухнет очаг.
— Нет, Марфа Игнатьевна, не надо смерти ждать. Жить надо. Десять лет, двадцать лет, тридцать… Вон как греет солнце! Всем хватит тепла.
— Оно, конечно, сынок. Солнца на всех хватит. Но долго хворать не хочется: людям обуза.
— Что вы, Марфа Игнатьевна!
— Какой толк от старухи, сынок? Сил нет, памяти нет… Опять вот забыла: как звать-то тебя?
— Лаврентий.
— Да, Лаврентий… Ладно, не в старое время живем. Тогда бы я давно с голода померла. Сейчас пенсию дают, дрова бесплатно привозят. Для старых и электричество бесплатное.
— Это хорошо, но за домом тоже надо присматривать.
— Про то я уж ни с кем не говорила. Из правления не вижу никого… Да и к чему? Все одно недолго жить…
— Опять о том же. Ничего, не волнуйтесь. Сегодня же отремонтируем, да что сегодня — сейчас же, только помощника найдите.
— Вот спасибо-то! Пойду Петруся позову. Внука моего. Сегодня воскресенье. Не учатся. Я скоро. — Старушка торопливо заковыляла к калитке.
Лаврентий остался на дворе один. Лицо его сразу изменилось. Глаза обежали двор цепким, все запоминающим взглядом. На губах появилась кривая усмешка. Через минуту лицо его опять приняло прежнее — задумчивое, озабоченное выражение.
Он подошел к забору и взял лопату. Начал поспешно копать ямы под столбы. Вот и калитка стукнула, Марфа Игнатьевна вернулась с мальчиком. Она подвела его к Лаврентию, а сама отправилась в огород.
— Здрасьте, — сказал мальчик робко.
— Салам, салам, — тепло улыбнулся гость и воткнул лопату в землю. — Давай знакомиться: меня зовут Лаврентий Васильевич. Для тебя — дядя Лаврентий.
— А я Петрусь, — отчего-то смутился мальчик и уставился в землю.
— Не стесняйся, Петрусь. Ты, наверное, пионер?
— Ага.
— Хорошо, хорошо… Ну что ж, пионер, поможем матери моего командира? Бери молоток и выбивай гвозди из тех вон досок. Я пока столбами займусь, — сказал Лаврентий Васильевич и снова взялся за лопату.
Копал он здорово, не отдыхая. Волосы с сильной проседью, но еще густые спадали на лоб мокрыми прядями. Кожа на затылке собиралась жирными складками.
Подкопав столб, Лаврентий крепко обхватил его руками, расшатал и рывком вытащил. Второй столб оказался внизу гнилым, от мощного толчка он тут же рухнул.
Петрусь сказал восхищенно:
— Сильный вы!
Лаврентий Васильевич довольно ухмыльнулся.
— Я что — так себе… А вот Алексей — тот действительно силач был. А как он бил фашистов! Про дядю твоего говорю. На фронте вместе воевали. Командиром он моим был.
Петрусь с интересом слушал: дядю он видел только на фотокарточке.
Послышался бабушкин голос:
— Петрусь, Петрусь, иди-ка сюда! Коза всю капусту потравила. Пошла вон! Кому говорят!
— Беги в огород, — сказал Лаврентий Васильевич. — Беги.
Петрусь помчался к бабушке. Лаврентий Васильевич смотрел ему вслед, опершись на ручку лопаты, а когда Петрусь вернулся, спросил спокойно:
— Прогнал?
— В заборе застряла, — засмеялся Петрусь. — За хвост хотел покрутить, да бабушка не дала. Грешно, говорит.
— Так и сказала? — подмигнул ему Лаврентий.
— Так и сказала. Решетку пришлось выдернуть. Когда коза была голодная, то легко пролезла, а набила живот — никак не вылезет!
Подошла бабушка, все еще ворча на козу.
— Успокойтесь, Марфа Игнатьевна, успокойтесь, — повернулся к ней Лаврентий. — Не коза, мы с Петрусем виноваты. Нам бы с забора начинать ремонтировать. Ладно, и туда дойдем. Да, Петрусь?
Дадаистский роман французского авангардного художника Франсиса Пикабиа (1879-1953). Содержит едкую сатиру на французских литераторов и художников, светские салоны и, в частности, на появившуюся в те годы группу сюрреалистов. Среди персонажей романа много реальных лиц, таких как А. Бретон, Р. Деснос, Ж. Кокто и др. Книга дополнена хроникой жизни и творчества Пикабиа и содержит подробные комментарии.
Знаменитая историческая повесть «История о Доми», которая кратко излагается в корейской «Летописи трёх государств», возрождается на страницах произведения Чхве Инхо «Прогулка во сне по персиковому саду». Это повествование переносит читателей в эпоху древнего корейского королевства Пэкче и рассказывает о красивой и трагической любви, о супружеской верности, женской смекалке, королевских интригах и непоколебимой вере.
В этой книге, которая будет интересна и детям, и взрослым, причудливо переплетаются две реальности, существующие в разных веках. И переход из одной в другую осуществляется с помощью музыки органа, обладающего поистине волшебной силой… О настоящей дружбе и предательстве, об увлекательных приключениях и мучительных поисках своего предназначения, о детских мечтах и разочарованиях взрослых — эта увлекательная повесть Юлии Лавряшиной.
Роман выдающегося украинского писателя В. Винниченко написан в эмиграции в 1927 году.В оформлении использованы произведения художников Феликса Валлотона и Альбера Марке.В нашей стране роман публикуется впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В системе исправительно-трудовых учреждений Советская власть повседневно ведет гуманную, бескорыстную, связанную с огромными трудностями всестороннюю педагогическую работу по перевоспитанию недавних убийц, грабителей, воров, по возвращению их в ряды, честных советских тружеников. К сожалению, эта малоизвестная область благороднейшей социально-преобразовательной деятельности Советской власти не получила достаточно широкого отображения в нашей художественной литературе. Предлагаемая вниманию читателей книга «Незримый поединок» в какой-то мере восполняет этот пробел.