И мы солдаты... - [45]

Ну, а Лариван, куда запропастился он? Ведь после этой истории с его бегством и возвращением они вроде бы стали друзьями. Вместе даже поступили на шоферские курсы, которые открылись при школе. Вообще-то на эти курсы принимали только старшеклассников, но они упросили, уломали сначала Марьиванну, а потом с ее помощью директора, и их записали. Но вскоре Ванюк понял, что вождение машины его пока мало интересует, к тому же у него было много других дел, и он перестал ходить на курсы. Лариван же делал поразительные успехи. Ходили даже слухи, что сам Петр Егорович, лучший колхозный шофер, преподававший на курсах, сказал, что из «этого шустрого малого выйдет толк». Сам же Лариван небрежно говорил, что автомобиль дело нехитрое, есть, мол, штуки посерьезней, и загадочно смотрел на небо…

Где же он теперь? А где Коля, Сережа, Петюк? Эти, наверное, на пруду, где уже завелись караси, которые ребятам приходится охранять от любителей рыбной ловли. Например, недавно — Ванюк улыбнулся, вспомнив об этом, — Коля Рыбаков поймал там… своего отца. И пришлось Рыбакову-старшему под суровыми взглядами сына и его товарищей выпустить в пруд несколько пойманных им карасей. Ругался потом страшно. «Эх, ребята, — с грустью думал Ванюк, — все-таки караси вам дороже дружбы». Вот девчонки, те, как выяснилось, умеют дружить. Вчера к нему забегали Таня и Маюк. Поболтали о том о сем, потом, уже перед самым уходом, Маюк склонилась к нему всеми своими тремя косичками и заговорщицки прошептала:

— Привет тебе, сам знаешь от кого.

Засмеялась, увидев, как он покраснел, и выбежала из комнаты.

А он стоял и глупо улыбался. Потому что «сам знаешь от кого» была Санюк.

С начала каникул она уехала в соседний район, к тетке. Наверное, прислала оттуда письмо подружкам с приветом ему… Ванюк вздохнул: нелепо все получается. Он уедет не повидавшись с ней. А может, это и хорошо? Ведь жизнь складывается так, что он, наверное, не вернется в Ойкасы…

Об этом ему сказал сегодня утром отец. Сказал, что жить на два дома трудно и, видимо, ему придется оставить работу главного агронома колхоза и уехать в Чебоксары, на старое место. Мол, надо жить нормально, как все люди. При этом голос у отца был веселый, а глаза грустные.

— Ты неправду говоришь, — ответил Ванюк. — Нормально, как все люди, ты не любишь, ты только по-своему можешь жить.

— Собирайся и не спорь, — сердито сказал отец и уехал в поле.

Ванюк, конечно, догадывался, что заставило отца принять такое решение. Помните, весной, на ярмарке, ребята встретили Героя Социалистического Труда председателя колхоза «Спутник» Михайлова? И Ванюк тогда о чем-то один на один разговаривал с Героем. Он надеялся, что… Но Михайлов, наверное, забыл тот разговор или не смог выполнить его просьбу. И вот из-за того, что он не смог помочь отцу, у того появилось желание бросить все и уехать…

Эти невеселые размышления были прерваны каким-то странным звуком. Ванюку сначала почудилось, что кошка скребется в окно. Он отодвинул занавеску и, к своему удивлению, увидел Вестра. Вот еще новости, этому-то что надо? Никогда прежде Вестр не только не приходил к нему, но вообще с ним не заговаривал первый. А после той истории, когда класс взял его на поруки, Вестр еще больше замкнулся в себе. И вот он стоит сейчас за окном, худенький и какой-то несчастный.

— Тебе чего? — нарочито грубовато, чтобы скрыть кольнувшую его жалость, спросил Ванюк. — Заходи!

Вестр вошел в комнату и молча стал смотреть на его чемодан.

— Уезжаешь? — спросил он наконец.

— Сам видишь.

— А вернешься?

— Не знаю. Не от меня зависит.

— Я вот зачем, — сказал Вестр, — помнишь, у вас тушканчик пропал?

— Ну?

— Так это я его украл.

— Удивил. Я давно уже понял, что ты. Ну, и что с ним?

— С тушканчиком? Отец убил, а шкурку продал на базаре. А еще я шарикоподшипник стащил в гараже. Это уже после того, как вы меня на поруки взяли.

— Герой. Решил, значит, с повинной прийти?

— Ничего я не решил. Просто узнал, что ты уезжаешь, и…

— Ну, а как дальше жить думаешь?

— Не знаю.

Вестр вдруг закрыл руками лицо и затрясся от беззвучных рыданий.

— Не могу больше, не могу, — повторял он.

— Что не можешь? — растерялся Ванюк.

— С ним не могу… Замучил он нас всех: мать, сестру, меня. Только деньги любит. Ради них на все готов. И еще жалобы пишет… эти, анонимки которые…

— На кого?

— На всех. На председателя, на твоего отца, даже на тебя в «Пионерку» послал. Что ты вроде бы аморально себя ведешь. Он раз видел, как вы с Санюк под ручку через поле шли.

— Не под ручку, — покраснел Ванюк, — а за руки…

— А он написал «под ручку». Он на тебя здорово разозлился, когда ты меня с поросенком поймал…

— Ну, и папаша у тебя! — рассмеялся Ванюк. — Брось, не расстраивайся. Вырастешь — уедешь от него. Ты кем хочешь стать?

— Он хочет, чтобы физиком. Физики, говорит, много получают. А я назло ему хочу — милиционером. Милиционеры, не знаешь, сколько получают?

— Не знаю. Но, наверное, меньше, чем физики. Зато у них форма.

— Вот-вот. А он формы знаешь как боится. — Вестр мстительно улыбнулся.

— А вот и мы! — Палля и Гриша весело вбежали в комнату. — Собираешься?

— Собираюсь.