И мы солдаты... - [36]

После этого целых три дня лил дождь, и ребята не ходили на пруд. А на четвертый, в воскресенье, Ванюк забежал к Коле Рыбакову за учебником. Дома был только Колин отец. Он пригласил Ванюка сесть и стал ему жаловаться:

— Совсем мой сын тронулся с этим прудом. Даже в дождь туда топает. Возвращается весь в грязи. Уже два раза лупил его, а он опять за свое. А сегодня что выкинул, ты только послушай. Я вчера в соседней деревне рыбачил, килограмм семь-восемь поймал. Утром домой в воде принес еще живую. Пока готовился чистить, смотрю, а в ведре всего несколько штук осталось. «Что за черт, — думаю, — неужели кошка?» Зову Николая, а его и след простыл. Только на столе лежит вот это. На, читай, что твой пионер вытворяет.

Ванюк развернул записку и прочел: «Папа! Когда поймаю сам, тогда верну. В два-три раза больше. А этих пускаю в новый пруд, в наш пруд. Коля».

Глава девятая МЕЧТЫ И ТАЙНЫ

Высохшая люцерна крошится, когда задеваешь ее граблями. Запах сена щекочет в носу. Ребята чихают, переворачивая валки, и посмеиваются друг над другом.

Да, люцерна выросла отличная. Скосили ее дня четыре назад. Теперь необходимо до наступления дождей тщательно высушить и убрать, только тогда сено будет хорошее. А для этого надо ходить и переворачивать валки. Этим и занимается с рассвета шестой «А».

Ванюк, орудуя граблями, украдкой посматривал в сторону работающей неподалеку Санюк. Так уж получилось, что они намного опередили остальных и оказались почти рядом. Случайно, конечно. И так же случайно Санюк тоже украдкой посмотрела в его сторону. Взгляды их встретились, и в ту же секунду оба усиленно замахали граблями. Этот маленький эпизод не остался незамеченным. Таня и Маюк тут же побросали свои грабли и стали шептаться.

— Чего вы там увидели? — спросил их Палля.

— Ванюк и Санюк мириться хотят, — хихикнула Маюк.

— А разве они в ссоре?

— Вот чудак! — засмеялась Таня. — Они еще зимой поссорились. Он ее к Ларивану приревновал.

— Как это «приревновал»? Зачем?

У Палли был такой озадаченный вид, что девчонки чуть не попадали со смеху.

К обеду все валки были перевернуты. Было решено не расходиться, а пойти всем классом на пруд. Лариван первым прибежал к старому вязу и, скинув с себя штаны и футболку, приготовился прыгнуть в воду.

— Стой! Ты что собираешься делать? — подбежал к нему Ванюк.

— Нырять, а что?

— Не надо. Ты вспотел, можешь простудиться.

— Вот еще нянька нашлась, — проворчал Лариван. Из самолюбия он все-таки разбежался, но, добежав до края берега, повернулся и вразвалочку зашагал назад.

— Спасибо, — сказал Ванюк.

— За что?

— За то, что ты не прыгнул.

— Вот еще! Думаешь, тебя испугался?

— Не испугался, а понял. По-моему, самое важное — это понять другого человека.

Лариван насмешливо посмотрел на него:

— Вот ты такой умненький, благоразумненький, а ответь: почему мы с тобой разные?

— Не знаю, — пожал плечами Ванюк.

— А я знаю.

— Ну и почему?

— Потому что ты город, а я деревня. Ты вырастешь и станешь начальником, как твой отец.

— Мой отец просто агроном. И я тоже хочу стать агрономом. Ну, а ты кем хочешь стать?

— Я об этом не думал.

— Ну и врешь! — вмешался Палля. — Все об этом думают. Он тоже мечтает быть, как его отец, мастером на все руки. И так же выпивать…

— Что, что? — побледнел Лариван. — А ну повтори!

Ванюк встал между ними.

— Зря ты так, — сурово посмотрел он на Паллю. — Разговор серьезный идет. И я предлагаю, чтобы все, что тут говорится, осталось тайной, согласны?

Все дружно кивнули.

— Вот мы вроде считаемся дружным классом, а что мы знаем друг о друге? — продолжал Ванюк. — Хотя бы про то, кто кем хочет стать…

— Так ведь это же пока только так… мечты, — неуверенно произнес кто-то.

— А чего, давайте, стал быть, помечтаем, — пробасил Петюк. — Вот я, к примеру, доктором буду. Детским.

— Ты? — поразились ребята. — Детским?

— Стал быть, — коротко ответил Петюк.

— А я, а я, — вылетела на середину круга Маюк, и три косички ее стояли дыбом от возбуждения. — Я балериной хочу быть!

— Это с такими-то ножками? — скептически оглядел ее Сережа. — Как две отломанные спички…

Маюк заплакала. Но Таня стала ее уверять, что ноги еще могут вырасти, и девочка с тремя косичками успокоилась. Постепенно выяснилось, что большинство класса мечтает стать космонавтами и киноактрисами, а Гриша и Палля вместе заявили, что будут гениальными физиками. Но не все, конечно, высказались. Тихий отличник Вестр, например, промолчал, но его никто и не спрашивал. Если человек обычными делами ни с кем не делится, то мечтами и подавно не будет.

— Ясно, — подвел черту Ванюк. — Значит, все хотят стать необыкновенными людьми. Ну, а кто же в колхозе работать будет? Пахать, сеять, урожай собирать?

Воцарилась тишина, ребята смущенно глядели друг на друга. Ясно было, что кто-то должен работать в колхозе, но мечтать об этом было странно. И вдруг молчавшая до сих пор Санюк тихо сказала:

— Я мечтаю стать трактористкой.

— Ты серьезно? — Ванюк впервые обратился к ней прямо после той ссоры. — По-моему, ты могла бы и актрисой… и даже диктором… Ты ведь такая красивая! — неожиданно вырвалось у него.

— Эге, да ведь он в нее втюрился!

Это сказал Лариван. Сказал громко, но без издевки, а как бы удивляясь своему открытию. Все замерли: что сейчас будет? Санюк вспыхнула и опустила глаза, а Ванюк судорожно схватился за свой хохолок. И неизвестно, что бы произошло, как вдруг раздался страшный треск и перед изумленными ребятами опустился какой-то чудовищный корабль. Сидящий в нем марсианин в шлеме и больших очках крикнул, обращаясь к ребятам: