И миль немало впереди до сна - [10]

— Боже мой, — выдохнула Лиза.

— Самое ужасное, что ему, кажется, было всё равно. Он не сопротивлялся, ничего такого. Не знаю, правда это или нет, но его последними словами были: «Но много дел скопилось у меня, и миль немало впереди до сна». — Кит сделал глубокий вздох. — Он сказал это, когда горел, когда был объят пламенем.

— Господи Иисусе.

— А затем он начал смеяться.

— Но почему здесь? Почему он пришел сюда?

— Здесь было место, куда он приводил все свои жертвы. Здесь он их убивал.

— Да, но я хотела сказать, почему он приводил их именно сюда.

— У него были ключи. Он был уборщиком.

Уборщиком.

По рукам Лизы побежали мурашки. Он подумала об отце, о странном выражении, которое она замечала в последнее время на его лице.

Глядя друг на друга, они ненадолго замолчали.

И хотя никто из них не произнес ни слова, каждый чувствовал себя испуганным и почему-то очень уязвимым.

— Мы можем войти? — спросила Лиза. — Хочу кое-что увидеть.

Елена кивнула.

— Хочешь посмотреть выглядит ли всё так, как в твоём сне?

— Да.

— Я тоже.

Прогулявшись по усыпанной строительным мусором площадке, Кит поднял кусок бетона, лежащий среди обломков оставленных стройматериалов.

— Вот почему мы здесь, — сказал он и направился к зданию. — Пошли. Здесь должна быть задняя дверь, окно, или еще что-нибудь. Мы взломаем его.

Ничего взламывать не пришлось. Одна из боковых дверей была незаперта, они потихоньку открыли её, убедились, что никто не видит, и прошмыгнули внутрь. Электричества в здании не было, но откуда-то — из окон, от стеклянного потолка — исходил рассеянный свет, и они бродили по пустым помещениям.

— Постойте, — сказала Лиза, склонив голову. — Я что-то слышала.

— Я не…

— Тсс!

Теперь все они услышали. Колебания или вибрацию, ритмичный механический звук, исходящий от потолка над ними.

— Наверху, — сказал Кит.

Вниз, а затем вверх по ступенькам, они последовали за ним.

И оказались в котельной.

Лиза узнала её из своих снов, и по выражению лиц Кита и Елены, могла сказать, что и они тоже. Она стояла и не двигалась. Пахло углём, химикатами и медью, огнём, расплавленным металлом, и неявно, чем-то сладковатым и болезненно-тошнотворным. Ритмичный шум стоящего вокруг оборудования был громким и слегка гипнотичным. Над ней тянулась череда помостов, прямолинейно следующих за огромными трубами. Пол под ногами был скользким черным бетоном.

Лиза нерешительно шагнула вперед. Горячий и влажный воздух истекал конденсатом. Шипели паром разные трубы и манометры. Даже если бы она не знала, что здесь случилось, она бы почувствовала, что с этим местом что-то не так. Нечто пугающее было в этом помещении, явное ощущение неправильности, которое невозможно было ни спрятать, ни скрыть, на которое реагировал даже самый невосприимчивый человек. Здесь Фредди, когда был жив, убил множество невинных детей; здесь он медленно и нежно перерезал им глотки, играя в свои отвратительные кровавые игры.

Отсюда сейчас мертвый Фредди забирал детей в их снах.

— Давайте уйдём отсюда, — сказала Елена. Её голос был высоким и испуганным.

Кит сделал шаг вперед.

— Подожди минутку. Я хочу…

— Давайте уйдем отсюда! — крикнула Елена. Отозвавшись эхом, её голос исчез в гуле машин.

Лиза осмотрелась возле бойлера. Здесь бетон был темнее, чем в других местах, и на этой черноте она увидела клок белого.

Нагнувшись чтобы посмотреть, она нахмурилась и шокированная отпрянула назад.

Папин носовой платок. Это был папин носовой платок. Один из набора, подаренного ему на прошлый День Отца.

Нет, он просто похож на платок её отца. Это не может быть правдой. Это не может быть…

— Что это? — подойдя к ней сзади, спросил Кит.

Лиза повернулась, потрясла головой пытаясь унять тревогу в груди.

— Ничего, — сказала она. — Пойдем отсюда.

— Что ты увидела?

— Ничего!

Он оттолкнул её, поднял маленький квадрат белой ткани.

— Вот! Что это?

Не говори! предупреждала её часть мозга. Ты не знаешь наверняка!

— Это папин, — сказала она. — Это носовой платок моего отца.

Девять

Эти вечером Эд чувствовал себя странно. Не только из-за того, что Лиза смотрела на него с этим мерзким подозревающим выражением лица, с которым она ходила последнюю неделю. И не из-за того, что, когда он избавлялся от коробок в своей машине, они возвращались снова.

И снова.

Нет, было что-то ещё, его беспокоило нечто другое. Игнорируя совместные взгляды жены и дочери, Эд быстро поужинал, заглатывая еду. Он пытался читать, смотреть телевизор, но в итоге оказывалось, что он беспокойно расхаживает по дому, бродит туда-сюда.

Затем он понял, в чём дело.

Ему было скучно бодрствовать.

Ему хотелось лечь спать.

Следовало испугаться, он знал, что должен испугаться, но этого не случилось, ему было всё равно. Эд посмотрел на Барбару, сидящую на диване и смотрящую фильм по кабельному. Сегодня она выглядит иначе? Так и есть. Она выглядит более счастливой и жизнерадостной, что ли. Её кожа выглядела покрасневшей, словно она загорала.

Или занималась сексом.

Возможно ли это? Впервые примерно за неделю он почувствовал тревогу и неопределённость. Дерзкая, почти наглая самоуверенность, которую он испытывал с тех пор, как начал видеть сны, в которых он был…