...И гневается океан - [43]
— Мистер Вульф, — сказал он, — обещал высадить меня на Камчатке. Я почти не видел этого края, а он, по слухам, чрезвычайно интересен во всех отношениях. Я ведь не забыл ваших слов: наука никогда не простит мне лености и малодушия.
Резанов рассмеялся.
— Ну что ж, Генрих, от всего сердца желаю удачи. Встретимся в Петербурге. Благодарю вас за все. Вы были для меня верным и славным товарищем.
Они обменялись крепким рукопожатием и расстались.
Несколько дней Резанов работал над инструкцией для Баранова. Он советовал правителю на время оставить хлопоты по укреплению северных владений России и продвигаться на юг, к устью реки Колумбии, чтобы купить там у индейцев участок плодородной земли и заложить крепость[95]. Далее Николай Петрович рекомендовал Баранову заселить интервал между Ситхой и новым фортом возможно более широкой полосой в глубь материка.
«Зная благородное сердце ваше, — писал Резанов в конце, — открываю теперь просторное поле вашей деятельности с полным предуверением, что вы, как ревностный и усердный сын Отечества, оным во всей мере воспользуетесь: что отныне впредь всякое донесение ваше будет у соотчичей наших исторгать новую вам признательность…»
27 июля «Юнона» оставила Ново-Архангельск и через два месяца пришла в Охотск. Здесь лейтенант Хвостов получил от Резанова секретное предписание незамедлительно идти на Сахалин: в Охотске появились тревожные слухи, что японцы высадили вблизи русских поселений крупный военный отряд.
— Действуйте, как подскажут обстоятельства, — сказал Николай Петрович. — Полагаюсь на вашу сообразительность. Ежели не захотят уйти с острова по доброй воле, примените силу.
В помощь Хвостову был придан тендер[96] «Авось», командиром которого назначался Давыдов. Днем позже «Юнона» и «Авось» снялись с якоря.
Резанов тоже стал готовиться к отъезду.
Охотск был расположен вдоль узкой косы, шириной не более пятисот шагов. Он стоял в самом устье двух сливающихся здесь рек — Охоты и Кухтуя. Всякое лето они подмывали несколько домов, а то и целую улицу.
Комендант Охотска присоветовал Резанову отправиться с купеческим караваном, который на днях тронется в путь.
— А купец вам, верно, знаком, — добавил комендант. — Он в компании служит и едет по делам в Петербург.
Купцом этим, к немалому удивлению Резанова, оказался не кто иной, как работник иллюлукской конторы Макар Иванович Чердынцев.
— Вот уж истинно: гора с горой не сходится, — заулыбался при встрече приказчик. — Рад видеть ваше превосходительство в добром здравии.
— И я, Иваныч, искренне рад, — сказал Николай Петрович.
Он действительно был очень доволен случаем, который послал ему в попутчики этого расторопного и веселого человека.
Караван был слажен через два дня и погожим сентябрьским утром выступил вверх по реке Охоте. В проводники Макар Иванович подрядил бывалого казака Нефеда Колесникова, знавшего дорогу на Якутск как в родной избе с печи на полати. Помощниками Нефеду были якуты, которые промышляли тем, что зиму и лето ходили с обозами в Охотск и обратно. Их лошаденки, косматые и низкорослые, были на редкость выносливы, но непривычны к упряжи.
Ехали верхами. Вьючные кони были связаны друг с другом, меж ними шли заводные.
Выбитая корытом караванная тропа петляла среди сопок. Их бока поросли мохом и клубящимися зарослями стланика. Иногда тропа пропадала, и тогда Нефед выбирал направление по каким-то ему одному известным приметам.
Ночами становилось уже холодно, и Колесников на всяком привале на манер таежных охотников срубал нодью[97]. Она давала ровный жар вплоть до самого утра.
За Капитанской засекой — двумя холмами, похожими как бы на воротные столбы, — караван вступил на ледник. Окруженная горами, эта ледяная пустыня была безжизненна и насквозь продута ветрами. Изредка на ней встречались каменные пирамиды. Это были жертвенники, куда якуты клали цветные лоскутки и волосы из конских хвостов, откупаясь от злых духов.
Здесь каравану повстречалась почта под конвоем десятка казаков.
— Что в Европе? — спросил Резанов почтового чиновника.
— Кто его знает, сударь, — отвечал тот. — Слышно было, будто Бонапарт занял всю Пруссию. Везу вот какой-то пакет губернатору, а что в нем, не ведаю-с… Напоследок осмелюсь дать совет: ни под каким видом не заходите в якутские юрты. Оспа! Кочевья бегут куда глаза глядят. Прощайте, сударь!
ГЛАВА 32
Пройденный путь исчислялся неторопливой сибирскою мерой — большими и малыми днищами. Днищем называлось расстояние, которое может пройти за день кочевая семья вместе со своим скотом и скарбом. В большом днище насчитывали десять верст, в малом — восемь.
От реки Алдана до Якутска оставалось тридцать пять больших днищ, когда случилась беда.
К Алдану подъехали в полдень. По реке шла густая шуга. Николай Петрович, Чердынцев и Нефед подошли к берегу.
— Мать честная, вот так штука, — приказчик присвистнул, сдвигая шапку на брови. — Слепой в баню торопится, а баня не топится.
Мимо них, медленно кружась и поворачиваясь, проплыл целый остров. На нем, как ни в чем не бывало, стояли лиственницы, березы и даже скособоченная поленница дров. Очевидно, остров сорвало осенним половодьем откуда-то с болота, и плыл он на толстой ледяной подошве, покрытой дерном.
Качаев, Юрий Григорьевич.Синее железо [Текст] : Ист. повесть : [Для сред. возраста] / Рис. В. Высоцкого. - [Москва] : [Дет. лит.], [1969]. - 192 с. : ил.; 20 см.
Юрий Григорьевич Качаев родился в 1937 году в сибирском селе Бражное. В трудное военное время учился в сельской школе, затем окончил институт иностранных языков. Трудовая деятельность писателя связана с детьми: он работал учителем, сотрудничал в газете «Пионерская правда» и журнале «Пионер». Юрий Качаев много ездит по стране. Он побывал на Памире, в тундре, на Курильских островах — у пограничников, археологов, моряков. И поэтому «география» его книг (а их больше пятнадцати) так обширна, и самые разные люди живут в его рассказах и повестях.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.
33 рассказа Б. А. Емельянова о замечательном пионерском писателе Аркадии Гайдаре, изданные к 70-летию со дня его рождения. Предисловие лауреата Ленинской премии Сергея Михалкова.
Ежегодно в мае в Болгарии торжественно празднуется День письменности в память создания славянской азбуки образованнейшими людьми своего времени, братьями Кириллом и Мефодием (в Болгарии существует орден Кирилла и Мефодия, которым награждаются выдающиеся деятели литературы и искусства). В далеком IX веке они посвятили всю жизнь созданию и распространению письменности для бесписьменных тогда славянских народов и утверждению славянской культуры как равной среди культур других европейских народов.Книга рассчитана на школьников среднего возраста.
Книга о гражданском подвиге женщин, которые отправились вслед за своими мужьями — декабристами в ссылку. В книгу включены отрывки из мемуаров, статей, писем, воспоминаний о декабристах.
Эта книга о великом русском ученом-медике Н. И. Пирогове. Тысячи новых операций, внедрение наркоза, гипсовой повязки, совершенных медицинских инструментов, составление точнейших атласов, без которых не может обойтись ни один хирург… — Трудно найти новое, первое в медицине, к чему бы так или иначе не был причастен Н. И. Пирогов.