И Эльборус на юге... - [32]
Существует лишь два прижизненных портрета капельмейстера. На поливановской акварели перед нами третий, причем в оригинальном ракурсе: со спины и вполоборота, как он был виден зрителю.
Справа от сцены в собственной ложе — А. М. Гедеонов, директор императорских театров. Невежественный, но вместе с тем изворотливый, цепкий и спесивый чиновник, он причинил много вреда отечественной культуре. «Дело известное,— резюмировал Глинка,— что искусство для Гедеонова не существует»[175]. Директор — притча во языцех; официально — «его превосходительство Александр Михайлович», в просторечии — «Гедеонов-бестия»... «Танцорка молодая» в лермонтовской поэме «Монго» рассказывает:
Пытаясь поставить свою драму «Маскарад» на петербургской сцене, Лермонтов обращался к Гедеонову, но никакой поддержки не получил.
Над директорской ложей — ложа министра императорского двора; в ней П. А. Клейнмихель, один из приближенных Николая I. Дежурный генерал Главного штаба, управляющий Департаментом военных поселений, Клейнмихель был активным недоброжелателем Лермонтова. По его распоряжению 21 февраля 1837 года был арестован С. А. Раевский за распространение лермонтовского стихотворения «Смерть поэта». «Любезный друг Святослав!..— писал Лермонтов месяц спустя Раевскому, собираясь в кавказскую ссылку.— Сегодня мне прислали сказать, чтобы я не выезжал, пока не явлюсь к Клейнмихелю, ибо он теперь и мой начальник»[177]. После этих слов, как утверждал первый биограф поэта П. А. Висковатый, в письме содержалась настолько резкая характеристика царского вельможи, что привести ее в печати было невозможно[178].
Впоследствии Клейнмихель станет графом, займет пост главноуправляющего путей сообщения, и имя его с горькой иронией упомянет Некрасов в эпиграфе к «Железной дороге».
Еще одного сановника — генерал-губернатора столицы П. К. Эссена — мы видим в левой ложе. На балах в его доме бывал Лермонтов.
Среди зрителей первого ряда кресел, слева у самого прохода, петербургский комендант П. П. Мартынов. Карикатурная манера, в которой он изображен, заставляет вспомнить фразу из дневника Пушкина: «Комендантское место около полустолетия занято дураками, но такой скотины, каков Мартынов, мы еще не видали»[179].
Н. И. Поливанов. «Баядерка». Акварель. 1837. УХМ. Публикуется впервые.
Фрагмент акварели: капельмейстер К. А. Кавос.
Фрагмент акварели: О. А. Петров в роли судьи Олифура.
Г. Г. Чернецов. Парад на Царицыном лугу. X., м. 1837. ВМП. Ленинград. Фрагмент. (Вторая справа — Луиза Круазет).
Фрагмент акварели: Луиза Круазет в роли баядерки Золое.
Фрагмент акварели: в центре полковник А. С. Траскин.
Очень интересен флигель-адъютант А. С. Траскин — слева же, во втором ряду, пятый от прохода. Через два месяца он был назначен на Кавказ. Зимой 1840/41 года как начальник штаба войск Кавказской линии он встречался с Лермонтовым в доме командующего П. X. Граббе. «За обедом всегда было довольно много лиц,— вспоминал современник,— но в разговорах участвовали Граббе, муж и жена, Траскин, Лев Пушкин, бывший тогда майором, поэт Лермонтов... Прочие все ели молча. Лермонтов и Пушкин называли этих молчальников картинною галереею»[180].
Вот что писал о Траскине другой мемуарист, подчеркивая его более чем скромные способности военачальника: «Полковник Траскин в звании начальника штаба только мог заявить себя тем, что съедал чуть не целого теленка в обед»[181].
Сохранилось множество шаржей на десятипудового штаб-офицера. В числе рисовальщиков был Н. В. Мейер, как мы помним, прототип доктора Вернера в «Герое нашего времени», чьи карикатуры отличались замечательным портретным сходством[182], потому-то их особенно интересно сравнить с работой Поливанова.
Где и когда?
Премьера «Влюбленной баядерки» состоялась 15 ноября 1835 года в Александринском театре[183]. Когда после реконструкции 27 ноября 1836 года оперой Глинки «Иван Сусанин» открылся Большой (Каменный) театр, все музыкальные спектакли были перенесены на его сцену.
Какой именно театр видим мы на акварели? Вопрос не случаен: Поливанов очень часто обращался к событиям минувших лет, используя натурные зарисовки либо полагаясь на свою память.
Итак, Александринский или Большой? При всей тщательности миниатюрных портретов интерьер зрительного зала, его архитектура показаны весьма условно. Ответ был подсказан прежде всего цветом занавесей в ложах. Красной, как на поливановской акварели, была драпировка в Большом (Александринский имел голубую)[184]. Другая бесспорная примета — проход между креслами посредине (на плане Александринского — два боковых прохода)[185].
Зная педантичность Поливанова-художника при фиксации реальных событий, попытаемся документально уточнить дату спектакля. Из материалов военно-исторического архива явствует, что лейб-улан отбыл на Кавказ весной 1836-го, а вернулся 24 февраля 1837-го. Значит, в Большом театре он мог видеть «Баядерку» лишь после возвращения. Театральные афиши сообщают: Луиза Круазет танцевала главную партию в спектаклях 26 февраля, 10 и 16 мая, 14 июня.
