И даже когда я смеюсь, я должен плакать… - [136]

Мелоди, думает Миша и содрогается от ярости при одном воспоминании об этой вероломной женщине вместе с ее Джонни и раззолоченным военным сутенером.

— Они огорчены, говорят из Москвы Багдаду, такого еще никогда не случалось, но они получили деньги только за то, чтобы доставить Волкова в Израиль. О Багдаде никакой речи не было. Волков никогда бы не смог, будучи наполовину евреем, поехать в Багдад, — во всяком случае, добровольно, потому что Саддам Хусейн терпеть не может евреев, не так ли? — заросшая физиономия Табора скривилась в ухмылку.

— Хитрецы, — говорит Миша. — Хитрецы. Потому-то я, значит, и вел себя так в Багдаде и так упирался, что я не Волков, а Миша Кафанке, и к тому же наполовину еврей, — и только впоследствии согласился быть Волковым, что мне ничего другого не оставалось. Но я там тогда же объявил, что не могу работать на иракцев, — совесть мне не позволяет.

— То же самое заявляют теперь люди из мафии заказчикам в Багдаде. Те почти обезумели от ярости, но все выглядит логично, поскольку мы похитили вас в Ираке двумя «Фантомами» и надежно спрятали в Димоне.

— Минуточку! — говорит Руфь. — Но ведь у иракцев есть видеофильм с заявлением Руслана.

— Больше нет! — продолжает удивлять Табор.

— Что значит «больше нет»?

Табор смеется.

— В Багдаде случилось ужасное…

— Что? Ну говори же, Дов! Что случилось?

— Какой-то сотрудник тайной полиции запустил видеокассету и по ошибке установил неправильный код, или вовсе никакого, печально, потому что после этого прошел сигнал на самоуничтожение кассеты. Так что у иракцев нет ничего. Только то, что они перевели половину денег. Они практически ничего не могут сделать, чтобы попытаться убить Мишу, которого они считают Волковым, они ведь уже пытались… — Дов Табор хмурится. — …Но теперь они должны глядеть в оба, как бы это не стало достоянием гласности. Это произвело бы неприятное впечатление — к примеру, на американцев, не так ли?

— А что русская мафия говорит ливийцам? — спрашивает Дымшиц. — Я думаю, там ведь сидит настоящий Волков. Ливийцы точно так же за него заплатили, как и иракцы.

— Что там за Волков у них в Триполи, им неизвестно, радирует московская мафия. Они не имеют к этому отношения. Они удивлены, поражены, но ничем не могут помочь ливийцам. Того Волкова, что в Ливии, они не доставляли, и они не получали от ливийцев просьбы его доставить, так же, как и от Багдада.

— Но ведь ливийцы получили такой же видеофильм с заявлением Руслана, — спрашивает Миша.

— Да, — подтверждает Табор. — Угадайте-ка, что произошло с этим видеофильмом.

Дымшиц сдвигает очки на переносицу.

— В Триполи кто-то тоже по ошибке установил неправильный код или вовсе никакого, и пленка самоуничтожилась?

— Да, именно это и произошло. Представьте, какая неудача! — веселится Дов Табор.

13

Миша долго чешет у себя в затылке. Его глаза бассета наполовину прикрыты. После всего, что ему довелось здесь услышать, нужно снова заключать пари с самим собой. А именно, ему пришла в голову идея, до некоторой степени безрассудная, но после всего того, что он пережил, слово «безрассудная» больше не имеет для него значения.

Итак, пари можно сформулировать следующим образом. Я немного ориентируюсь в атомной технике, после того, как прочитал ту книгу. Установка в Димоне состоит из реакторного корпуса и по меньшей мере еще восьми корпусов, согласно тому, что Мордехай Вануну рассказал британской «Санди Таймс» в октябре 1986 года. Он тогда говорил о восьми корпусах, но наверняка здесь в последующие годы добавились новые. Но мы все же будем исходить из восьми. Если я сейчас смогу припомнить, что делается в этих восьми зданиях, то идея, которая у меня возникла, может быть реализована.

Итак, начали!

Каждый корпус работает независимо от других. Серебряный купол реактора составляет 30 метров в поперечнике. Урановые стержни — тепловыделяющие элементы — находятся в реакторе, охлаждаемом тяжелой водой, в течение трех месяцев. Эта вода протекает через теплообменники, в которых образуется пар, который мог бы обычным способом приводить в движение турбину и вырабатывать электричество. В корпусе 1 (теперь мы начинаем) этот пар, однако, выпускают в атмосферу. Корпус 2 (браво!) содержит обогатительную установку. В корпусе 3 литий преобразуется из жидкого состояния в твердое, а природный уран обогащается для реактора. (А у меня неплохая память. Дальше!) Корпус 4 — это установка по переработке радиоактивных отходов от химической обогатительной установки в корпусе 2. Корпус 5: здесь урановые стержни покрывают графитом перед тем, как их устанавливать в реактор. Стержни в реакторе выделяют тепло, поддерживая реакцию, и накапливают изотопы плутония, пригодные к использованию в военных целях. (Для этого Волков и изобрел свою проклятую установку по обогащению плутония.) В корпусе 6 размещаются все технические службы и регулируется подача энергии. В корпусе 7… в корпусе 7… что в корпусе 7? У Миши фотографическая память. Он ясно представляет себе страницы книги «Атомная мощь Израиля», на которых описывается оборудование в Димоне. Следом за корпусом 6 сразу идет корпус 8. О корпусе 7 речи вообще нет. Это он знает точно! Небрежность автора? Определенно, нет. Корпус 7 намеренно опущен. В корпусе 8 находимся мы и спецподразделение 840, в котором работает установка газового центрифугирования. И поскольку все это чертовски опасно, корпус 8 почти целиком находится под землей.