И четверо ангелов за спиной - [9]

— Это вас смущает? — глядя на меня, прозорливо уточняет мужчина.

— Это меня волнует, — отвечаю спокойно.

Затем отхожу от окна.

— Пройдёмте в другие комнаты? — предлагает Давид.

— Можно, я немного побуду здесь? Одна?.. — спрашиваю, подняв на него взгляд.

— Конечно, — кивает мужчина и выходит в коридор, прикрыв за собой дверь.

Провожу взглядом по стенам, медленно поднимаю его на потолок, рассматриваю дорогую люстру… затем опускаю его на тумбу в самом углу спальни, смотрю на игрушку, что стояла на ней слегка в тени, и которую я заметила несколько минут назад… закрываю глаза и начинаю беззвучно плакать.

Как он мог знать ОБ ЭТОМ?..

Через некоторое время подхожу к тумбе и поднимаю серого плюшевого медведя. Смотрю на него. Сколько лет назад это было?.. Кажется, лет тринадцать… Я тогда впервые выиграла на школьном конкурсе талантов, сочинив стихи на английском языке по мотиву сказки «Золушка» и распределив их по ролям между одноклассниками. Учитель музыки помог подобрать необходимые треки для музыкального сопровождения, а классная помогла с актёрским мастерством, поскольку была заядлой театралкой. В итоге получился почти настоящий спектакль на десять минут, и конкурентов у меня и моей задумки просто не было. Я не помню, почему в качестве приза был этот плюшевый медведь: шуточный диплом победительницы до сих пор лежит в моей квартире, но как в призовой фонд попала эта игрушка — я понятия не имею. Тем не менее, я тогда была рада, что выиграла этого мишку. Вот только мой одноклассник, а по совместительству — исполнитель роли принца, решил, что для меня одной это будет слишком жирно: и диплом в рамочке, и мишка. Мол, что я такого сделала? Стишки какие-то написала, набрала исполнителей и свела всё к одному номеру! На сцене-то были они!

И медведя у меня забрали.

Классная на это только руками развела, предлагая разбираться самим. А одноклассники все встали на сторону того засранца, потому что он встречался с девчонкой из параллели, и игрушка ему «была нужнее» — а я ни с кем не встречалась, и вообще — зачем мне этот медведь?!.

Я тогда очень долго плакала в туалете. Я понять не могла, почему у меня забрали то, что по праву принадлежит мне? Ведь это я вписывала своё имя в список участников. Я бегала по школе, пытаясь договориться о костюмах и репетиционном времени в зале. Я упрашивала всех участвовать. Я утверждала все важные моменты, и я сидела в кресле «режиссера» на репетициях, будучи семиклассницей! В конце концов, это была моя первая победа!

Наверно, первая и последняя.

И вот теперь, спустя тринадцать лет, мой честно заслуженный мишка вернулся ко мне. Хочется спросить: «Какими судьбами?», но спросить не у кого. Дедушки уже нет. Должно быть, именно поэтому я и плакала сейчас — а не из-за того, что, наконец, получила свой приз…

Оглядываю спальню ещё раз.

Как же сильно он хотел, чтобы я жила здесь! Буквально каждая деталь так и кричала: «Это всё для тебя!»

И вот она, я, здесь, стою, обнимая старого плюшевого медведя, и плачу. И никак не могу понять: почему он не пришёл ко мне? Почему за эти четыре года, когда я считала, что я — одна на целом свете, он не пришёл ко мне и не сказал: «Нет, не одна. У тебя есть я. И я жду тебя так давно!»

Усаживаю игрушку обратно на тумбу и прохожу к кровати.

Теперь это очевидно: он действительно ждал меня. И знал меня очень хорошо.

А я о нём ничего не знала. И от этого становилось ещё больнее.

Едва заметный стук в дверь заставляет меня прийти в себя и вытереть слёзы. А затем выйти из комнаты и встретиться взглядом с Давидом.

— Вы плакали? — мягко спрашивает мужчина.

— Нет, — вру и прохожу вперёд по коридору, — пожалуй, я отложу осмотр дома на завтра. Мне очень хочется есть. Мы можем что-нибудь придумать?

Давид несколько секунд внимательно смотрит на меня, а затем легко улыбается и кивает:

— Конечно, ужин уже готов. А повар и прислуга ждут возможности представиться.

— Вот и отлично, — киваю, затем окидываю мужчину серьёзным взглядом, — я ведь не буду есть одна, правда?

— Вообще-то по правилам вы должны сидеть за столом в гордом одиночестве, а все остальные — молча стоять около стенки и следить за тем, чтобы вы не подавились, — также серьёзно отвечает Давид.

Смотрю на него во все глаза… а затем усмехаюсь, опуская голову. На душе становится чуть легче.

Мужчина тоже улыбается и показывает рукой в сторону столовой.

— Сегодня мы поужинаем вдвоём, поскольку Ян и Марк отлучились по важным делам, — произносит Давид, когда мы заходим в светлое просторное помещение с длинным столом и аркой в пол стены, ведущей на кухню.

— А Исайя? — аккуратно уточняю.

— Он не ест со всеми, — отвечает Давид и отодвигает для меня стул.

— Почему? — не глядя на него, спрашиваю.

— Он… он профессионал своего дела, — начинает мужчина очень издалека, — но в жизни у него есть… мм… скажем так, проблемы с общением.

— Он социофоб? — подняв брови, предполагаю.

— Что-то вроде, — осторожно кивает Давид, — поэтому, чем меньше вы будете обращать на него внимания, тем комфортнее будет вам обоим.

— Но как он может следить за моей безопасностью, если он социофоб? — удивленно спрашиваю, подтягивая к себе корзинку со свежими сырными булочками.