И было утро, и был вечер - [17]
Дальше Матвеев полз по кювету, в воде и жидкой грязи. Чтобы прикрыть его, мы обстреляли фольварк, однако особого ущерба немцам не причинили. . За каменными стенами они могли чувствовать себя в безопасности.
Матвеев, услышав нашу стрельбу, поднялся в полный рост и побежал к селу. Невидимый нам пулемет слева немедленно дал длинную очередь. Матвеев странно споткнулся, как бы о какое-то невидимое препятствие, упал, снова встал, прихрамывая, заковылял дальше и скрылся за бугром.
Позже я позвонил в штаб. Макухин сказал, что Матвеев у них. Он легко ранен в ногу, с ним побеседовали. Больше никого вызывать не будут, потому что вce ясно. Раненого же скоро отправят в санбат. Я сообщил об этом Воловику, и он облегченно вздохнул.
А о лежащем в моей полевой сумке чужом письме я не вспомнил...
О Т Д Ы Х
Последние месяцы 1944 года наш отдельный истребительно-противотанковый дивизион - сокращенно ОИПТД - непрерывно перебрасывали с места на место по Южной Польше, Закарпатской Украине, Восточной Словакии и Венгрии. Ежедневно, а то и по нескольку раз в день, перегоняли с одного танкоопасного направления на другое, выдвигали для "оседлания" дорог и "ужесточения" обороны или придавали побатарейно поредевшим в боях стрелковым батальонам для помощи им "огнем и колесами". Командир дивизиона майор Кузнецов любил действовать самостоятельно, а не подчиняться пехотным начальникам. Поэтому, когда дивизион придавали пехоте, он бывал недоволен и раздражен:
- Опять эти обалдуи (имелись в виду начальники из штаба артиллерии дивизии) отдают нас царице полей для "поддержки штанов".
Мы тоже этого не любим, есть причины, но - ничего не поделаешь подчиняемся.
Наши пушки-сорокапятки, по идее, предназначены и приспособлены исключительно для стрельбы прямой наводкой. Поэтому мы всегда располагаемся близко к немцам, на самом передке, в боевых порядках пехоты, на открытых позициях. Наши пушки почти всем хороши: маленькие, легкие, точно бьют, легко маскируются и не заметны, пока, конечно, не стреляют. Недостаток у них один - слабоват огонь. Мы довольно эффективно подавляем близкие огневые точки, легкую бронетехнику и одним своим присутствием ободряем пехоту, укрепляем ее боевой дух, то есть, действительно, "поддерживаем штаны"!
Прямая наводка - дело, конечно, рискованное, отчаянное, какое-то гусарство, особое измерение. О фронтовых буднях писали, но все же, все же...
Где вы, участники и свидетели тех дел? Сколько осталось вас, истребителей танков?
Вернемся, однако, к нашему рассказу, к осени 1944 года.
% % %
В дивизионе я прослужил по фронтовому исчислению времени изрядно, с декабря 1943 года. Видимо, поэтому меня, лейтенанта, командира огневого взвода, после гибели капитана Гоменюка назначили командиром второй батареи. Повышение в должности было лишь кратковременным эпизодом моей весьма скромной военной карьеры. Судьба распорядилась иначе.
В сентябре 1944 года наши старые удобные сорокапятки были заменены более крупными и, следовательно, более мощными трехдюймовками ЗИС-3, а маленькие юркие "виллисы" - тягачами посильнее, - тоже американскими машинами "додж три четверти". Наш огонь усилился, но управляться на прямой наводке с громоздкими орудиями стало гораздо труднее.
Оно и понятно: новая пушка вдвое тяжелее сорокапятки, а большой неоткидывающийся щит торчит нелепо, словно учебная мишень на полигоне, за три километра невооруженным глазом видно. Недоработали наши конструкторы. Впрочем, пушка создавалась, очевидно, не как противотанковая, а как обычное полевое орудие. Так или иначе, из-за этого мы особенно навлекаем на себя огонь противника: пулеметный, минометный, артиллерийский. Иногда даже от своих достается, ибо из-за близости к противнику нас, бывает, принимают за немцев. Вот почему пехота, хотя, в общем, любит нас, предпочитает держаться на некотором удалении от пушек, не приближаясь.
Кроме трех пушечных батарей, в дивизионе имеется рота противотанковых ружей - ПТР. Эту роту в штатном расписании предусмотрели разумные начальники. Пэтээровцы - наш боевой резерв, используемый для бесперебойного пополнения огневых взводов. Все объясняется просто. Артиллеристов-огневиков в наших батареях хватает ненадолго. Выбывших немедленно заменяют пэтээровцами. Мы
по-быстрому, на ходу обучаем их несложным обязанностям номеров орудийного расчета.
Самое трудное - подготовить наводчика. От него требуется многое: быстрота, аккуратность, даже скрупулезность в действиях и, главное, хладнокровно. Быстро и точно навести орудие на движущуюся цель не так просто, когда вокруг с визгом рвутся мины и снаряды, сочно плямкают о щит орудия пу-ЛИ и танки нагло прут на огневую(позиция, с которой орудие ведет огонь), стреляя на ходу. Неаккуратность или медлительность наводчика дорого обходится.
Мой друг Константин Левин, командовавший, как и я, огневым взводом со-рокапяток, хорошо прочувствовал это. После войны он написал:
Сорокапятимиллиметровая,
Это ты втолковывала мне
Обязательное хладнокровие
Нам положенное на войне.
К. Л. 1949 г.
Именно так. Но легко ли, возможно ли быть на войне хладнокровным? Пушки держатся дольше людей, но и им довольно быстро приходит конец. Тогда их ремонтируют или заменяют новыми, - как солдат.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.