И будет вечен вольный труд - [55]

Причастит больного

Деревенский поп;

Принесут сосновый

От соседа гроб;

Отпоют уныло…

И старуха мать

Долго над могилой

Будет причитать…

<1857>

Посев

Сеятель вышел с кошницею в поле,

Семя бросает направо, налево;

Тучная пашня его принимает;

Падают зерна куда ни попало:

Много их пало на добрую землю,

Много в глубокие борозды пало,

Многие ветер отнес на дорогу,

Много под глыбы заброшено было.

Сеятель, труд свой окончив, оставил

Поле, и ждал изобильной он жатвы.

Зерна почуяли жизнь и стремленье;

Быстро явились зеленые всходы,

К солнцу тянулися гибкие стебли

И достигали назначенной цели —

Плод принести и обильный, и зрелый.

Те же, что в борозды, иль на дорогу,

Или под глыбы заброшены были,

Тщетно стремятся к назначенной цели,

Сгибли, завяли в борьбе безысходной…

Солнце и влага им были не в пользу!

Жатва меж тем налилась и созрела;

Жатели вышли веселой толпою,

Сноп за снопом набирают ретиво;

Радостно смотрит хозяин на ниву,

Видит созревшие в меру колосья

И золотистые, полные зерна;

Тех же, что пали в бесплодную землю,

Тех, что увяли в тяжелой истоме,

Он и не ведает, он и не помнит!..

1857

Иван Саввич Никитин

1824–1861

Юг и север

Есть сторона, где все благоухает;

Где ночь, как день безоблачный, сияет

Над зыбью вод и моря вечный шум

Таинственно оковывает ум;

Где в сумраке садов уединенных,

Сияющей луной осеребренных,

Подъемлется алмазною дугой

Фонтанный дождь над сочною травой;

Где статуи безмолвствуют угрюмо,

Объятые невыразимой думой;

Где говорят так много о былом

Развалины, покрытые плющом;

Где на коврах долины живописной

Ложится тень от рощи кипарисной;

Где все быстрей и зреет, и цветет;

Где жизни пир беспечнее идет.

Но мне милей роскошной жизни Юга

Седой зимы полуночная вьюга,

Мороз, и ветр, и грозный шум лесов,

Дремучий бор по скату берегов,

Простор степей и небо над степями

С громадой туч и яркими звездами.

Глядишь кругом, — все сердцу говорит:

И деревень однообразный вид,

И городов обширные картины.

И снежные безлюдные равнины,

И удали размашистый разгул,

И русский дух, и русской песни гул,

То глубоко-беспечной, то унылой,

Проникнутой невыразимой силой…

Глядишь вокруг — и на душе легко,

И зреет мысль так вольно, широко,

И сладко песнь в честь родины поется,

И кровь кипит, и сердце гордо бьется,

И с радостью внимаешь звуку слов:

«Я Руси сын! здесь край моих отцов!»

1851

Русь

Под большим шатром

Голубых небес,

Вижу, даль степей

Зеленеется.

И на гранях их,

Выше темных туч,

Цепи гор стоят

Великанами.

По степям, в моря,

Реки катятся.

И лежат пути

Во все стороны.

Посмотрю на юг:

Нивы зрелые,

Что камыш густой,

Тихо движутся;

Мурава лугов

Ковром стелется,

Виноград в садах

Наливается.

Гляну к северу:

Там, в глуши пустынь,

Снег, что белый пух,

Быстро кружится;

Подымает грудь

Море синее,

И горами лед

Ходит по морю;

И пожар небес

Ярким заревом

Освещает мглу

Непроглядную…

Это ты, моя

Русь державная,

Моя родина

Православная!

Широко ты, Русь,

По лицу земли

В красе царственной

Развернулася!

У тебя, ли нет

Поля чистого,

Где б разгул нашла

Воля смелая?

У тебя ли нет

Про запас казны,

Для друзей стола,

Меча недругу?

У тебя ли нет

Богатырских сил,

Старины святой,

Громких подвигов?

Перед кем себя

Ты унизила?

Кому в черный день

Низко кланялась?

На полях своих,

Под курганами,

Положила ты

Татар полчища.

Ты на жизнь и смерть

Вела спор с Литвой

И дала урок

Ляху гордому.

И давно ль было,

Когда с Запада

Облегла тебя

Туча темная?

Под грозой ее

Леса падали,

Мать сыра-земля

Колебалася,

И зловещий дым

От горевших сел

Высоко вставал

Черным облаком!

Но лишь кликнул царь

Свой народ на брань,—

Вдруг со всех концов

Поднялася Русь.

Собрала детей,

Стариков и жен,

Приняла гостей

На кровавый пир.

И в глухих степях,

Под сугробами,

Улеглися спать

Гости навеки.

Хоронили их

Вьюги снежные,

Бури севера

О них плакали!..

И теперь среди

Городов твоих

Муравьем кишит

Православный люд.

По седым морям,

Из далеких стран,

На поклон к тебе

Корабли идут.

И поля цветут,

И леса шумят,

И лежат в земле

Груды золота.

И во всех концах

Света белого

Про тебя идет

Слава громкая.

Уж и есть за что,

Русь могучая,

Полюбить тебя,

Назвать матерью,

Стать за честь твою

Против недруга,

За тебя в нужде

Сложить голову!

1851

Утро

Звезды меркнут и гаснут. В огне облака.

      Белый пар по лугам расстилается.

По зеркальной воде, покудрям лозняка

      От зари алый свет разливается.

Дремлет чуткий камыш. Типь — безлюдье вокруг.

      Чуть приметна тропинка росистая.

Куст заденешь плечом, — на лицо тебе вдруг

      С листьев брызнет роса серебристая.

Потянул ветерок, — воду морщит-рябит.

      Пронеслись утки с шумом и скрылися.

Далеко, далеко колокольчик звенит,

      Рыбаки в шалаше пробудилися.

Сняли сети с шестов, весла к лодкам несут…

      А восток все горит — разгорается.

Птички солнышка ждут, птички песни поют,

      И стоит себе лес, улыбается.

Вот и солнце встает, из-за пашен блестит,

      За морями ночлег свой покинуло,

На поля, на луга, на макушки ракит

      Золотыми потоками хлынуло.

Едет пахарь с сохой, едет — песню поет,

      По плечу молодцу все тяжелое…

Не боли ты, душа! отдохни от забот!

      Здравствуй, солнце да утро веселое!

1854

«Уж как был молодец…»

Воздадим хвалу Русской земле.

(Сказание о Мамаевом побоище)

Уж как был молодец —

Илья Муромец.

Сидел сиднем Илья

Ровно тридцать лет,—

На тугой лук стрелы