И будет вечен вольный труд - [27]

Повсюду верный сын отчизны,

Он проживет и кончит век,

Как друг добра, без укоризны.

Ковать ли станет на граждан

Пришлец иноплеменный цепи —

Он на него как хищный вран,

Как вихрь губительный из степи!

И хоть падет — но будет жив

В сердцах и памяти народной

И он и пламенный порыв

Души прекрасной и свободной.

Славна кончина за народ!

Певцы, герою в воздаянье,

Из века в век, из рода в род

Передадут его деянье.

Вражда к тиранству закипит

Неукротимая в потомках—

И Русь священная узрит

Власть чужеземную в обломках».—

Так, сидя в крепости, в цепях,

Волынский думал справедливо;

Душою чист и прав в делах,

Свой жребий нес он горделиво.

Стран северных отважный сын,

Презрев и казнью и Бироном,

Дерзнул на пришлеца один

Всю правду высказать пред троном.

Открыл царице корень зла,

Любимца гордого пороки,

Его ужасные дела,

Коварный ум и нрав жестокий.

Свершил, исполнил долг святой,

Открыл вину народных бедствий

И ждал с бестрепетной душой

Деянью правому последствий.

Недолго, вольности лишен,

Герой влачил свои оковы;

Однажды вдруг запоров звон —

И входит страж к нему суровый.

Проник — и, осенясь крестом,

Сказал он: «За тебя свобода!»

И к месту казни с торжеством

Шел бодро верный друг народа.

Притек… увидел палача —

И голову склонил без страха;

Сверкнуло лезвие меча —

И кровью освятилась плаха!

Сыны отечества! в слезах

Ко храму древнему Самсона^{147}!

Там за оградой, при вратах

Почиет прах врага Бирона!

Отец семейства! приведи

К могиле мученика сына;

Да закипит в его груди

Святая ревность гражданина!

Любовью к родине дыша,

Да все для ней он переносит

И, благородная душа,

Пусть личность всякую отбросит.

Пусть будет чести образцом,

За страждущих — железной грудью,

И вечно заклятым врагом

Постыдному неправосудью.

Из поэмы «Наливайко» >{148}

Забыв вражду великодушно,

Движенью тайному послушный,

Быть может, я еще могу

Дать руку личному врагу;

Но вековые оскорбленья

Тиранам родины прощать

И стыд обиды оставлять

Без справедливого отмщенья —

Не в силах я: один лишь раб

Так может быть и подл и слаб.

Могу ли равнодушно видеть

Порабощенных земляков?..

Нет, нет! Мой жребий: ненавидеть

Равно тиранов и рабов.

<Из «Исповеди Наливайки»>

Известно мне: погибель ждет

Того, кто первый восстает

На утеснителей народа,—

Судьба меня уж обрекла.

Но где, скажи, когда была

Без жертв искуплена свобода?

Погибну я за край родной,—

Я это чувствую, я знаю…

И радостно, отец святой,

Свой жребий я благословляю!

Гражданин >{149}

Я ль буду в роковое время

Позорить Гражданина сан,

И подражать тебе, изнеженное племя

Переродившихся славян?

Нет, неспособен я в объятьях сладострастья,

В постыдной праздности влачить свой век младой,

И изнывать кипящею душой

Под тяжким игом самовластья.

Пусть юноши, своей не разгадав судьбы,

Постигнуть не хотят предназначенье века,

И не готовятся для будущей борьбы

За угнетенную свободу человека.

Пусть с хладною душой бросают хладный взор

На бедствия своей отчизны,

И не читают в них грядущий свой позор

И справедливые потомков укоризны.

Они раскаются, когда народ, восстав,

Застанет их в объятьях праздной неги

И, в бурном мятеже ища свободных прав,

В них не найдет ни Брута^{150}, ни Риеги^{151}.

1824–1825

Кондратий Федорович Рылеев и Александр Александрович Бестужев-Марлинский >{152}

1797–1837

«Ах, тошно мне…»

Ах, тошно мне

И в родной стороне;

      Все в неволе,

      В тяжкой доле,

Видно, век вековать.

Долго ль русский народ

Будет рухлядью господ,

      И людями,

      Как скотами,

Долго ль будут торговать?

Кто же нас кабалил,

Кто им барство присудил

      И над нами,

      Бедняками,

Будто с плетью посадил?

Глупость прежних крестьян

Стала воле в изъян,

      И свобода

      У народа

Силой бар задушена.

А что силой отнято,

Силой выручим мы то.

      И в приволье,

      На раздолье

Стариною заживем.

А теперь господа

Грабят нас без стыда,

      И обманом

      Их карманом

Стала наша мошна.

Они кожу с нас дерут,

Мы посеем — они жнут.

      Они воры,

      Живодеры,

Как пиявки, кровь сосут.

Бара с земским судом

И с приходским попом

      Нас морочат

      И волочат

По дорогам да судам.

А уж правды нигде

Не ищи, мужик, в суде,

      Без синюхи^{153}

      Судьи глухи,

Без вины ты виноват.

Чтоб в палату дойти,

Прежде сторожу плати

      За бумагу,

      За отвагу,

Ты за все, про все давай!

Там же каждая душа

Покривится из гроша.

      Заседатель,

      Председатель

Заодно с секретарем.

Нас поборами царь

Иссушил, как сухарь;

      То дороги,

      То налоги

Разорили нас вконец.

И в деревне солдат,

Хоть и, кажется, наш брат,

      В ус не дует

      И воюет,

Как бы в вражеской земле.

А под царским орлом^{154}

Ядом потчуют с вином.

      И народу

      Лишь за воду

Велят вчетверо платить.

Чтобы нас наказать,

Господь вздумал ниспослать

      Поселенье

      В разоренье,

Православным на беду.

Уж так худо на Руси.

Что и боже упаси.

      Всех затеев

      Аракчеев^{155}

И всему тому виной.

Он царя подстрекнет,

Царь указ подмахнет.

      Ему шутка,

      А нам жутко,

Тошно так, что ой, ой, ой!

А до бога высоко,

До царя далеко,

      Да мы сами

      Ведь с усами,

Так мотай себе на ус.

1824(?)

«Как идет кузнец…»

Как идет кузнец

Да из кузницы.

            Слава!

Что несет кузнец?

Да три ножика.

            Слава!

Вот уж первый-то нож —

На злодеев-вельмож.

            Слава!