...И белые тени в лесу - [43]

– Теперь я все поняла, и я довольна тем, что увидела, – сказала она, намекая на то, как мы отреагировали на ее рассказ.

Таким образом Амалия сообщала о том, что мы заслужили ее расположение. Она по-прежнему сомневалась, правильно ли поступила, позвав нас к себе. Однако теперь пути к отступлению не было.

– Вы, разумеется, ждете продолжения этой истории…

Амалия вздохнула и замолчала. Конечно же, ей тягостно было снова обращаться к этим воспоминаниям. Несколько раз она собиралась заговорить, но вместо этого только вздыхала.

Каролина взяла меня за руку.

– Мне ее жалко, – прошептала она.

Амалия с дрожью перевела дух, казалось, она хотела рассказать нам что-то, о чем ей было трудно говорить.

– Я считаю, что никогда в жизни не была легкомысленной. И всегда пыталась помешать событиям, которые могли бы привести к чему-то плохому. По крайней мере если я могла понять и предугадать, чем все это закончится. Но такого несчастья я предвидеть не смогла.

Она сделала несколько крошечных глотков из стакана с водой.

– Я ни о чем не подозревала, была совершенно не готова к тому, что случилось, и буду упрекать себя за это всю оставшуюся жизнь. Поэтому мне так мучительно больно говорить об этих событиях, ведь я должна была этому помешать, теперь же последствия будут преследовать меня до самой смерти. Расскажу обо всем как можно короче.

Повысив голос, она принялась рассказывать историю, начиная с того места, на котором прервалась.

Максимилиам уехал из дома рассерженный. Он чувствовал себя глубоко и несправедливо оскорбленным. Он хотел, чтобы дети видели в нем радостного и жизнелюбивого отца. И они действительно в этом нуждались, он был словно противовесом матери, всегда пребывавшей в печали. Кроме того, уезжая, он не знал наверняка, вернется ли обратно. В любой момент он мог погибнуть на поле брани. Поэтому для Максимилиама было важно, чтобы дети сохранили яркие и добрые воспоминания о своем отце. Но как только он смог завоевать их доверие, его сразу же низвели до уровня грешника. Его шутки и всю манеру выражаться сочли совершенно недопустимыми! Поэтому он и был так рассержен.

Все происшедшее Максимилиам воспринял как проявление мелочности и ревности со стороны Лидии. Никогда он не думал, что она способна на такую подлость. Он был настолько обижен и разочарован, что решил никогда больше не обременять Лидию своим присутствием. Такой уж у него характер, Максимилиам не станет колебаться и церемониться. Он уехал, поклявшись, что больше никогда не вернется.

– Разумеется, он и не подозревал о том, что детям будет его не хватать. Об этом никто не подумал, Лидии это даже в голову не приходило. Но дети не забывали отца, утешить их было невозможно. По-своему они пытались отыграться за это на матери.

Амалия всплеснула руками и закачалась всем телом из стороны в сторону, заново переживая боль утраты.

– Малышка Розильда, милое дитя, стала совсем непослушной. Она убегала и пряталась, кричала и даже дралась, завидев Лидию. Она и знать не хотела свою несчастную мать.

Но и это еще не все. Она нарочно стала то и дело говорить бранные слова – к месту и не к месту. Она упрямо придерживалась того языка, на котором разговаривал отец, и даже ухитрилась сделать его еще более непотребным. Хоть она и была совсем маленькой, но совершенно отбилась от рук.

С Арильдом дела обстояли иначе, все свои мысли и чувства он хранил в себе и внешне казался абсолютно невозмутимым, но выражал протест по-своему. Мальчик всегда был одинаково вежливым, но холодным. Он больше не допускал мать в свою внутреннюю жизнь. Раньше он так нежно ее любил, и теперь, несомненно, страдал от собственного поведения, но внешне оставался таким же равнодушным. Он умело ее избегал.

Разумеется, Лидия была совершенно подавлена. Ничего не помогало, дети от нее отвернулись. Они недвусмысленно показали, что предпочитают отца. Амалия посоветовала ей написать Максимилиаму и попросить его вернуться домой. Лидия согласилась, но почему-то так и не написала. Может быть, боялась потерять детей окончательно.

Для нее это был заколдованный круг. Она пренебрегала детьми ради розового сада – об этом Лидия и сама знала, – но, с другой стороны, ставила себе в вину, что уделяла саду недостаточно внимания, потому что надо было заниматься детьми. Она все время металась от одного к другому, не видела никакого выхода и постоянно мучила себя упреками. Наверно, ей снились кошмары, хотя об этом она не рассказывала.

– Иногда мне казалось, что ее покойная мать снова стала являться ей по ночам и продолжает сводить ее с ума.

Амалия еще раз напомнила Лидии о том, что надо написать Максимилиаму, но она все откладывала и откладывала, сначала она хотела снова завоевать расположение детей. Это было непродуманное решение, дети только еще больше от нее отдалялись.

Лидия стала целыми днями бродить по розовому саду, он был ее единственным прибежищем, и Амалия серьезно опасалась за ее душевное здоровье, но поделать ничего не могла.

Она разговаривала с ее врачом, который посоветовал Лидии на время съездить в Австрию на курорт. Лидия, разумеется, всячески этому сопротивлялась, потому что не хотела покидать детей.