И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты - [17]

– Тогдать бежать, хватать их быстрей надобноть, ваше благородие! – засобирался в погоню Олесов.

– Погодите, Семён Лексеич, погодите маленько, – охладил пыл урядника Кондаков. Говорю вам, необычное это дело и нескорое. Разрешится оно не в наши времена. Потомкам ещё предстоит головы поломать над этой загадкой. Надобноть отчёт подробный составить и в столицу направить. Хотя о чём это я?.. До начальства далеко, ой, далеко. Здесь свои, досельные люди должны сведения об этой странности сохранить и детям передать. Может, кто грамотный и сообразит, как с этой заразой управиться.

– Какой такой заразой, любезнейший?

– Вот кабы знал, сообщил. А так одни загадки да причуды. Даже не понял, что сам в них поверил. Одно ясно – дело это государственное и тайное. Посему, – Кондаков посмотрел внимательно в глаза каждому своему соратнику, – велю я вам, братцы, всё, о чём здесь поведали, хранить при себе. Строго!

– Слушаюсь, ваше высокоблагородь! – Олесов сделал неуклюжую попытку стать по стойке смирно. – Что будем делать со старухой?

– Так считаете, она не того?.. – настал черёд Кондакова удивляться.

– А что у вас в руке, Степан Лаврентьевич? – спросил учитель.

Кондаков разжал кулак. В нём был всё тот же кусочек нерпичьей кожи в виде красной рыбы, подаренный старухой шаманкой. Только теперь путники заметили, что края амулета почернели, а еле заметные раньше точки стали отчётливо видны. Они причудливым образом сложились в замысловатый рисунок, напоминающий карту.

– Спасибо бабушке надо сказать. Она нас и вправду от беды спасла и верный путь указала. Много полезного шаманка хотела поведать нам. Земля эта северная хранит в себе много тайн. Пройдёт время, и будут за неё, родимую, силы злые биться, чтобы создать здесь свою колонию. Таковы их интересы. Ну, а мы должны землю свою беречь, границы крепить. Иначе быть не может.

***

Экспедиция по розыску американской разведывательной шхуны «Алеут», предпринятая в зиму одна тысяча восемьсот восемьдесят четвёртого года, не принесла результатов. Участники не стали распространяться о сложностях и необычных происшествиях, случившихся с ними в пути. Отчёт о путешествии к Чукочьей губе чиновника по особым поручениям Якутского областного правления Степана Лаврентьевича Кондакова сгорел при пожаре местного архива. Копии дела не сохранилось.

В 1901 году в составлении плана глазомерной маршрутной съёмки Ольско-Колымского пути, который делала команда во главе с сотником Николаем Берёзкиным, принял участие и пятидесятник, учитель Нижнеколымского казачьего училища Захар Чартков. Он владел картографическими навыками и составил план маршрута экспедиции Степана Кондакова с точным указанием места вынужденной зимовки американской шхуны «Алеут» и описанием особенностей рельефа той местности.

Учитель изложил в сопроводительной записке свидетельства о диковинных приключениях, которые тогда выпали на долю путешественников. Так как никто из высших чинов полка и областного правления не поверил в их достоверность, дело было закрыто и также определено в архив.

Копии своих дневниковых записей учитель оставил детям и внукам.

5 Сукин сын

Делать было нечего – надо лететь «на точку». Так на оперативном языке называлось место дислокации, район так называемых боевых действий. Первым делом Гулидов решил зарулить к давним друзьям, разведать, так сказать, обстановку. Он нашёл в контактах мобильника фамилию студенческого друга, набрал номер.

– Альё?

Вкрадчивый голос Степаныча Гулидов смог бы узнать из сотни других.

– С первого по тринадцатое / Нашего января / Сами собой набираются / Старые номера… – подражая актёру Боярскому, с нарочитой хрипотцой в голосе Гулидов затянул в трубку старинную песенку из кинофильма «Чародеи».

– С первого по тринадцатое / Старых ищу друзей, – тотчас загудело в ответ.

Приятно. Тебя помнят, узнают голос по первым словам. Принимают таким, как есть: голодным – значит, накормят, раздетым – оденут, пьяным – выслушают твои бредни и уложат в чистую постель, не станут лезть в душу с досужими расспросами и давать житейские советы. Одним словом – семья. Гулидов, истосковавшийся по теплу и заботе, с особым трепетом относился к родным Петра Степаныча. Оконешниковы всегда встречали его как родного. Почивали особыми угощениями: мелкими калиброванными маслятами, слабосолёными тугунками, отборными круглобокими икрянистыми карасями, замороженными ломтиками конины, густым саламатом, ароматным земляничным вареньем. Непременно к такому угощению подавалась охлаждённая бутылочка водочки. Из морозилки доставались и звенящие от холода, запотевшие хрустальные стопочки. За таким столом выпить родимую можно было бессчётное количество…

Друзья ещё в годы шальной молодости договорились в старый Новый год обязательно звонить друг другу и напевать в телефонные трубки слова этой незамысловатой песни. Ритуал они соблюдали свято. Где бы ни находились, в каком бы разобранном состоянии ни были, они с маниакальной пунктуальностью не один десяток лет «радовали» своим музыкальным вокалом, оставляющим желать лучшего, возмущающихся родственников и соседей по дому.