«…И аз воздам» - [40]

Она вынула у меня изо рта сигарету.

— Вечером я увижу Клайда, Майк. Мне хочется уточнить некоторые детали.

— Какие детали? — В моем голосе не было особой заинтересованности.

Она затянулась моей сигаретой и вернула ее мне.

— Те, которые помогают ему держать людей в своей власти. Например, шантаж. Хочу знать, как Клайду удается влиять на таких могущественных людей, которые назначают и смещают судей, мэров и даже губернаторов.

— Говори, Велда.

— Он встречается с этими шишками. Они звонят ему время от времени. Он никогда не просит. Они всегда дают. Он берет, как будто это положено ему по праву. Я хочу выяснить почему.

— А эти секреты можно найти в квартире Клайда?

— Нет, к сожалению, Клайд хранит их здесь. — Она постучала пальчиком по лбу. — У него хватает ума.

— Будь осторожна, Велда, будь чертовски аккуратна с этим парнем. Он не слабак. У него есть связи, и он держит нос по ветру, его нельзя считать легким препятствием. Будь настороже.

Она улыбнулась мне и натянула перчатки.

— Я буду настороже. Если он зайдет слишком далеко, я обзову его по-французски, воспользовавшись лексиконом Энтона Липсека.

— Ты же не говоришь по-французски.

— Клайд тоже. И это выводит его из себя. Энтон обзывает его по-французски и смеется, а Клайд краснеет, но и только.

Я ничего не понял, и Велда добавила:

— Клайд не из тех, кто будет терпеть издевательства. Я удивляюсь, почему он не напустит на этого Энтона Липсека своих мальчиков. Но он не делает этого, только слушает и бесится. Может, у Энтона есть что-нибудь на него.

— Ну что ж, такие вещи бывают, — сказал я.

Она надела пальто и посмотрелась в зеркало. В этом не было необходимости — совершенно не нуждается в улучшении. Я хорошо знал, что такое приступ ревности, и с трудом отвел от нее глаза. Она осталась довольна своим видом, наклонилась и поцеловала меня.

— Почему бы тебе не остаться сегодня здесь на ночь, Майк?

— Теперь ты меня спрашиваешь?

Она засмеялась и еще раз поцеловала меня.

— Я прогоню тебя, когда вернусь. Я могу прийти поздно, но останусь непорочной.

— Хорошо бы.

— Спокойной ночи, Майк.

— Спокойной ночи, Велда.

Она улыбнулась мне и закрыла за собой дверь. Я услышал, как открылись, потом закрылись двери лифта, и, если бы Клайд был здесь, я выдавил бы из него все внутренности. Даже у моих любимых сигарет был отвратительный вкус. Я снял трубку и позвонил Конни. Ее не было дома. Я попытался дозвониться до Юноны, и, когда уже собрался повесить трубку, она ответила.

Я сказал:

— Юнона, это Майк. Конечно, уже поздно, но я хотел спросить: вы заняты?

— Нет, Майк. Вы придете?

— Мне бы хотелось.

— И мне. Поторопитесь, Майк.

Поторопиться? Да когда она так говорит, я готов полететь к ней через весь город.

Дом Юноны вызвал у меня какое-то особенно нежное и теплое чувство близости. Сначала это меня озадачило, потом я понял, что мысленно побывал здесь десятки раз. Но любовный пыл не угас, когда я нажимал на кнопку звонка. Возбуждение охватило меня при мысли о ней, и я предвкушал еще большие удовольствия.

Замок щелкнул, и я вошел в холл. Она встретила меня в дверях Олимпа, улыбающаяся, прекрасная богиня в длинном платье из переливающейся материи, которое меняло цвет при каждом ее движении.

— Я всегда возвращаюсь, Юнона.

Ее глаза приобрели радужный цвет платья.

— Я вас ждала.

Музыку, звучавшую по радио, можно было воспринимать как хор ангелов. Юнона подготовила для меня Олимп, все было устроено так, чтобы смертный захотел покинуть землю. Длинные восковые свечи отбрасывали на стены пляшущий желтый свет. Стол был накрыт в гостиной и сервирован тончайшим фарфором.

Мы говорили о пустяках, забыв все неприятности последних дней. Мы говорили о мелочах, а думали о другом — о том, что от нас не уйдет. Мы ели, но пища теряла вкус, когда я смотрел на нее в этом струящемся платье, сверкающем в мерцании свечей. Манжеты рукавов были огромными, они доходили почти до локтей и оставляли оголенными только кисти рук — больших рук, выразительных в каждом своем движении.

Вместо кофе был подан коктейль в честь предстоящей ночи, потом она поднялась и, держа мою руку в своей, касаясь моей щеки прядями своих волос, провела меня в библиотеку. Там стоял сервировочный столик с бокалами и сверкающим льдом в хрустальной вазочке. Я положил мятую пачку своих дешевых сигарет рядом с серебряной сигаретницей, чтобы она напоминала, что я всего лишь обычный смертный, взял благоухающую дорогую сигарету и прикурил от зажигалки, которую мне протянула Юнона.

— Нравится, Майк?

— Восхитительно.

— Я готовилась к этому. Я все время после вашего ухода ждала, что вы вернетесь.

Она сидела рядом со мной на диване, откинувшись назад, голова ее покоилась на подушке, в глазах появился соблазнительный блеск.

— Я был занят, богиня. Кое-какие события…

— События?

— Кое-что по работе.

Она коснулась пальчиком ссадины на моей скуле.

— Как вы это приобрели, Майк?

— Работа…

Она засмеялась, но, увидев выражение моего лица, серьезно спросила:

— Но каким образом?…

— Юнона, это неинтересно. Когда-нибудь я вам расскажу.

— Хорошо. — Она положила сигарету на стол и взяла мою руку. — Потанцуем, Майк? — Она произнесла мое имя так, будто вкладывала в него особый смысл.