И аз воздам - [200]

— Так его называют, — поправил Курт, — но я спросил, кто он. Каспар желал пробудить кого-то из своих богов, Ульмер и Мельхиор сознательно впустили в наш мир Хаос, епископ считал, что общается с Господом… Кто это существо на самом деле?

— Ангел, — повторил старик с расстановкой. — Точнее будет сказать — бывший Ангел. Сераф, если быть еще более точным.

— Из падших? И Каспар об этом не знал?

— У слова «знал» слишком много значений и оттенков, майстер инквизитор… Вы, скажем, знаете, что Господь — тиран, овладевший тем, что ему не принадлежит, а те самые древние боги — истинные хозяева этой земли, которым следует вернуть их владения. Ведь вам так говорил Каспар, следовательно, вы это знаете.

— Id est, — медленно проговорил Курт, — он слышал это, но проигнорировал, отметя как неудовлетворительную версию?

— В мире, в коем живет ваш давний враг, еще больше соблазнов, сознательной лжи, невольной путаницы и ошибочных теорий, чем в среде обывателя или Церкви, — кивнул Мельхиор. — Каспару всякий раз приходится делать выбор и решать, что из известных ему сведений является достоверным, а что, на его взгляд, измышления, переменившиеся с веками предания или попытка ввести в заблуждение.

— Падший Ангел — один из богов язычников… — медленно проговорил Курт и, помолчав, уточнил: — Только один? Или все они и есть бывшие воины небесной армии?

— Вы сегодня поразительно часто задаете вопросы, ответы на которые знаете сами, майстер инквизитор, — заметил Мельхиор все так же серьезно. — Как не единожды вы верно говорили, вы не книжный червь, особенно если сравнивать с вашим духовником, однако знаете вы куда больше среднего служителя Конгрегации. Все же не напрасно вы проводили время во второй библиотеке академии, ведь так? Попросту ваша память предпочла отодвинуть изученное в дальние углы, ибо не все узнанное требуется вам ежедневно в вашей службе, и все, что вам сейчас нужно — это вынуть тот запас знаний из этих старых сундуков, перетряхнуть их, разложить в нужном порядке и соединить вместе то, что соединимо. Но вместо этого вы спрашиваете меня…

— Если рассматривать тебя как часть моего же сознания, в этом есть логика, — возразил Курт, и старик, подумав, кивнул.

— Что ж, пусть так, — согласился он и, усевшись поудобнее, завел в размеренном тоне, нарочито подражая то ли проповеднику, то ли увлеченному миннезингеру: — Когда-то Господь создал Ангелов и создал человека, и, как вы знаете, майстер инквизитор, Он призвал Ангелов поклониться своему творению. Ведь Ангелы были просто созданиями, творением Господним, а человек — принял в себя частицу божественности, каковую Господь вдохнул в него. Часть Ангелов возгордилась и не пожелала склонить голову перед каким-то смертным отродьем, а кое-кто из них и вовсе решил, что его Создатель слишком слаб для Бога и возжелал занять его место. Часть Ангелов поддержала его, часть осталась верна… А часть так и не определилась. Поклонение тварному существу так и не было принято самой их сутью, но и пойти против Создателя они не осмелились и не захотели.

— Ангелы, живущие на земле среди людей, — скептически договорил Курт. — Легенды, не подтвержденные ничем.

— Так ведь ничем и не опровергнутые, — пожал плечами Мельхиор и продолжил в прежнем тоне: — Многие из Ангелов, живя среди человеков, по-своему привязались к ним, а многие прониклись… скажем так: завистью. Кто-то черной, разрушительной, а кто-то — напротив.

— Чему может позавидовать созданное из чистого разума и света существо в грешной, смертной, слабой твари?

— Разнообразие, майстер инквизитор. Разнообразие и свобода. И даже наши слабости, да-да. Началось с малого: сперва Ангелы принимали облик мужчин или женщин по своему выбору. Так они подражали человеческому естеству и человеческим слабостям, каковые, будем честны, и дарят человеку большинство радостей. Дальше — больше, они узнавали людей все лучше и проникались завистью все глубже. Человек может сам решать, любить ли ему Бога или предавать его, быть сильным или слабым, грешным или святым… даже бессмертие человек может выбрать себе сам или отказаться от него; не телесное, разумеется, но смерть и бессмертие души. Они были лишены всего этого, и даже будучи отторгнутыми от Создателя, оставались в полном осознании того, от чего попытались отказаться; попытались — и не смогли. Им, тем, кто не присоединились к Люциферу, было еще тяжелее — ведь у них не было ненависти к Господу, которая помогала восставшим Ангелам затмевать любовь к Нему и отчасти менять их сущность, они по-прежнему любили и своего Создателя, и сотворенный Им мир, и даже людей в какой-то мере… Но время шло. И кое-кто из них решил, что в этой ненависти есть смысл, она делает существование куда проще, а поскольку путь домой они закрыли сами для себя — надо выжать как можно больше из того, что доступно.

— Они и стали богами?

— Они и стали богами, — тихо повторил старик. — Теми самыми богами, которым так жаждет вручить этот мир ваш давний поклонник Каспар, майстер инквизитор. Разумеется, не только такими, были и те, кто не желал людям вреда, не хотел от них кровавых жертв, не питался их душами и жизнями, но даже они хотели поклонения. Ведь с того самого дня, как они пред ликом Господа отказались признать человека высшим творением, ничто не изменилось, они все так же считали эти двуногие мешки с костями и нечистотами чем-то однозначно худшим себя.